25.04.2006

«Трипура рахасья», глава 16 «О сознании, обуздании ума и сне», продолжение беседы царя Джанаки и Аштавакры.

Текст:

«Разве полено, перед которым находится один единственный объект и устранены все остальные, отражает объект просто потому, что все другие устранены? Отражение может иметь место только на отражающей поверхности».

Здесь Джанака говорит, что устранить восприятие внешних объектов недостаточно, должна существовать праджня – познающая активность. Полено здесь олицетворяет отсутствие познающей активности. Праджня – это наше распознающее сознание, можно сказать, что это способность манаса воспринимать свет буддхи и сливаться с ним, а также способность буддхи воспринимать свет Атмана. Когда эти три способности сливаются воедино, это становится познающей активностью сознания, которая приводит к реализации. Пока манас грубый, он не улавливает свет буддхи, его познающая активность очень примитивна, он работает в режиме приятия и отвержения, в режиме оценки «плохо – хорошо», «да – нет», «нравится – не нравится».

Когда мы занимаемся созерцанием, мы активизируем буддхи, который связан с волей, тапасом, самоотдачей, созерцанием, пространством, и тогда постепенно манас начинает чувствовать над собой более высокое интуитивное сознание и начинает питаться его светом. Буддхи – это источник всего творческого в человеке; с помощью буддхи человек принимает решение, выстраивает систему ценностей. Если у человека неопределенный смысл в жизни, четко не определены ценности, то говорят, что у него буддхи не развит. Например, если вы спросите у какого-нибудь человека: «Какой у тебя смысл жизни?», а он будет долго думать в ответ, это значит, что его буддхи не развит. Напротив, если человек обладает философским складом ума, глубоко распознает истину и ложные ценности, то явно видно, что буддхи у него работает хорошо. Но сам буддхи (интуитивный разум) – это всего лишь отблеск истинного «Я». Когда буддхи очищается благодаря созерцанию, он начинает чувствовать огромную глубину, которая находится позади интуитивного сознания. Это и есть процесс очищения ума. Он необыкновенно тонкий, и очень важно пройти его, не делая ошибок, поскольку даже от каких-то мелочей зависит ваше будущее. Что-то правильно поняв и реализовав, вы можете пройти духовный путь за короткое время, а что-то неправильно поняв, вы можете впустую потратить двадцать или даже тридцать лет.

У риши Сатьи была жена Пушкарадхарини. Он жил в лесу и был известен тем, что питался кореньями и колосками. Жена ему служила, но делала она это просто потому, что таков был ее долг. Она знала, что Сатья – это могущественный мудрец, и думала, что если будет плохо служить ему, он может ее проклясть. То есть это была не самая, а просто чувство следования долгу (риши или брахман на стадии ванапрастха по правилам варнашрама-дхармы шел в уединение вместе с женой, которая ему служила, а он вообще не обращал на нее внимания и медитировал).

Это заметил другой риши, другой святой, и решил изменить это положение, то есть помочь Сатье и его жене. Он вошел в тело лани, и, придя к нему в таком облике, сказал:

– Соверши сейчас жертвоприношение меня на жертвенном костре, обретешь большую заслугу.

Сатья, будучи праведником, сказал:

– Я соседей не убиваю, а ты, лань, – мой сосед.

Лань настаивала:

– Я тогда сама подойду и брошусь в жертвенный костер, я так хочу попасть на небеса.

На самом деле этот святой решил проверить силу ахимсы Сатьи и сломить его тапас, чтобы забрать его заслугу.

Риши сказал:

– Я склонен к ахимсе, я не нарушу ахимсу.

Тогда эта лань магическим способом вошла в ум риши Сатьи и воспроизвела ему небесные обители богов, их развлечения, удовольствия гандхарвов, апсар, видьядхаров и сказала:

– Видишь, какая тебя участь ожидает, если ты принесешь меня на жертвенный огонь? Поднеси мое мясо жертвенному огню и обретешь всю эту заслугу.

Сатья в это время потерял осознанность. У него появилась жадность, желание получить эту заслугу от ритуала, чтобы обрести богатство и прелести миров риши, махатм и гандхарвов, которые ему были показаны. Он сказал:

– Хорошо, я тебя поднесу на жертвенный огонь.

Как только Сатья занес тесак, лань исчезла, а появился этот риши, который сказал:

– Видишь, все твои заслуги уничтожены одним состоянием омраченного сознания.

Когда Сатья увидел, что он потерял весь свой накопленный тапас в результате допущенной ошибки, он сильно огорчился, но в итоге это оказалось ему во благо, потому что, использовав эту ситуацию, этот святой риши дал ему и его жене наставление о том, как правильно организовать свою жизнь. Тогда жена тоже начала практиковать тапас, умерщвление плоти, аскезу и осознано обратилась к Дхарме, а Сатья обрел новое продвижение в своей практике.

Текст:

«Отражение может иметь место только на отражающейся поверхности, а не на всех поверхностях. Аналогичным образом, самореализация может иметь место только при бдительном, осознающем уме, а не в случае притупленного или одурманенного».

Эти слова следовало бы записать на золотую табличку и повесить на видном месте. Бдительный осознающий ум создает ясность, а ясность весь мир превращает в чистое видение. Когда ум бдителен, мир становится мандалой – чистой, управляемой реальностью. Когда ум притуплен и омрачен вследствие отвлечений, клеш и карм, все видится иначе, а потому жизнь монаха – это непрестанная борьба за поддержание бдительного и чистого ума, за избегание притупленности. Если монах не победит в себе лень, сонливость, тамас, дурные мысли, склонность к критике и злословию с помощью вивеки (различающей мудрости), то ему не добиться освобождения. Ради этого должны применяться все возможности: знание философии, методы самоосвобождения, управление пранами, отсечение эгоизма, бдительность, метод поддержания присутствия, называемый «железная цепь», когда йогин тренируется быть осознанным, не взирая вообще ни на какие препятствия, так, словно дикого зверя сажают на железную цепь, поэтому он не может куда-то убежать.

После того, как монах выигрывает битву с притупленностью, неосознанностью и клешами и у него начинает сиять огонь внутреннего осознавания, он достоин того, чтобы получить милость Всевышнего Источника, нисхождение Ануграхи. До этого нисхождение Ануграхи не может произойти, а даже если оно происходит, оно будет фрагментарным и частичным, так как нисхождение просветляющей силы обладает очень тонкой светоносной природой и связано в основном с буддхи (можно сказать, что нисходящая сила – это поток Атмана из буддхи). Но если у человека не активирован буддхи, то нисходящая сила не способна закрепиться в его сознании.

Текст:

«У новорожденных малышей нет никакой самореализации из-за отсутствия бдительности, или осознанности. Кроме того, исследуй далее аналогию с покрытым смолой зеркалом. Смола может не позволять увидеть изображения, но это не оказывает влияния на качество зеркала, ибо само покрытие из смолы все равно должно отражаться на внутренней стороне зеркала (между смолой и зеркалом). Так же и ум, хотя и отстраненный от снов и бодрствования, все еще пребывает во власти темного сна и не свободен от качеств. Это становится очевидным при воспоминании о темном невежестве сна, когда человек просыпается».

Бывают моменты, когда мы успешно отстраняем ум от внешних объектов. Например, во время медитации, остановив мысли, мы сидим напротив темного экрана. Но сидение в некотором осознавании внутри темного экрана должно превратиться во что-то большее. Однако, как превратить простое сидение в махашанти в яркий свет самадхи? Здесь должна быть бдительность, подобная той, когда сажают дикого зверя на цепь; только благодаря такой бдительности развивается познающая активность, способная улавливать свет буддхи и проникать в Атман. Если же йогин допускает расплывание или возбужденность, бдительность не зарождается. Медитация, выполняемая правильно, – это всегда тапас. И когда мы практикуем махашанти, необходимо следовать такой стратегии: лучше пятнадцать минут подлинной медитации, чем два часа расплывания.

Текст:

«Сейчас я сообщу тебе о различии между сном и самадхи. Слушай внимательно. Существует два состояния ума: освещение и рассмотрение. Первое состояние – соединение ума с внешними объектами, когда он их замечает, а второе – обдумывание увиденного объекта. Освещение не обусловлено и не определено ограничениями объектов; обдумывание обусловлено и определено ограничениями, относящимися к замеченным объектам, и это – ступень, предшествующая их ясному определению. На предварительной стадии простого освещения не отмечается никаких различий. Сама вещь еще не определена, так что освещение, как считается, не обусловлено».

Что такое функция ума «освещение»? Это подобно тому, как вы в глубоком созерцании, практикуя, например, шамбхави-мудру, воспринимаете реальность: нет оценок, нет суждений, вещь еще не определена, концептуальные ярлыки еще ее не окутали. Вы воспринимаете реальность живо, ярко, ясно, бдительно и прямо. Между вами и реальностью возникает игра, танец, некое единство. Вы не наклеиваете на вещи какие-то оценки и определения, поскольку понятийный ум не имеет власти, вы переживаете самую сущность вещи. Это и есть освещение.

Однажды, когда Лао-цзы гулял вечером со своим учеником, тот воскликнул, глядя на красивый закат:

– Вот это закат!

Лао-цзы сказал ему в ответ:

– Ты говоришь слишком много. В следующий раз я буду гулять один.

Лао-цзы находился в интеграции, в состоянии освещения, а ученик находился на другой стадии – на стадии рассмотрения.

Стадия рассмотрения – это когда мы вместо прямого видения вещей воспринимаем их посредством манаса (поверхностного ума), наклеиваем на вещи ярлыки и создаем ограничения. Затем мы уже имеем дело не с реальностью, не с энергией, а мы имеем дело только с их ментальными отпечатками – это и есть рассмотрение. Другими словами, мы контактируем не с вещью, а с картинкой, которая является всего лишь отблеском вещи; эта картинка (образ) находится в нашем сознании, и мы рассматриваем ее.

Пребывание в оценках и суждениях – это и есть отсутствие контакта с подлинным миром. Можно сказать, это и есть та пленка авидьи (неведения), которая заслоняет нам подлинное восприятие реальности. Дело в том, что благодаря таким оценкам, исходящим из рассмотрения, мы неверно интерпретируем действительность. Например, когда мы видим человека в глубоком созерцании, то человек – это не только человек, это также и просветленные божества в его каналах, и гневные божества, и астральное тело, и каузальное тело, и безграничное пространство Атмана. Его действия многомерны, то есть это и обычные действия, и неведение, и лилы, и просветленная игра Абсолюта. Все это вместе, и мы можем воспринимать это прямо, постижением своего созерцания.

Но если мы даем оценки, то для нас – это просто человек, это такой-то послушник или монах, его действия предсказуемы, они вполне вписываются в рамки нашего видения. Но на самом деле мы ничего не знаем об этом человеке, мы создаем только его ярлык. И тогда мы не контактируем с человеком в реальности, а мы контактируем с ярлыком, который создан в нашем сознании. Этот ярлык – это наша продукция, это вовсе не сам человек, а поскольку в наших суждениях много двойственности или нечистого видения, то, соответственно, на этот ярлык мы можем очень много из этого проецировать. В итоге то, что представляет собой человек, его божественная сущность, игнорируется, мы не видим ни его потенциала, ни способностей, мы не можем даже с ним вступить в контакт, а общаемся с ярлыком, который нами же придуман. Это и происходит с большинством людей, поэтому в мире так много дисгармонии.

Текст:

«Вещь становится определенной позже, и тогда о ней говорят, что она такая-то или такая-то. Это восприятие вещи после обдумывания. Обдумывание, опять же, бывает двух видов: одно – фактическое переживание, называемое «свежим», а другое – размышление над этим первым переживанием, и оно называется памятью. Ум всегда функционирует двумя этими способами».

Фактическое переживание – это когда вы обдумаете в момент восприятия, поэтому его и называют «свежим». Например, я вижу собаку и прямо в этот момент обдумываю ее поведение. Последующее переживание – это когда я уже не вижу собаку, а просто вспоминаю о ней.

Текст:

«Для глубокого сна без сновидений свойственно одно только освещение сна, и переживание продолжается непрерывно в течение какого-то времени, в то время как для состояния бодрствования свойственно обдумывание, постоянно прерываемое мыслями, и поэтому про него нельзя сказать, что это неведение (беспамятство)».

Итак, освещение обычно присуще сну без сновидений, однако подлинное освещение присуще только тем, кто способен во сне без сновидений быть осознающим. Для других же, происходит следующее: освещение осуществляется Атманом и буддхи, но манас во время сновидения не способен с ним соединиться, поэтому нет осознавания.

Текст:

«Глубокий сон – это состояние беспамятства, и хоть он и состоит из одного только освещения, все же он считается неведением, по той же причине, что и свет, хотя он и сияющий, считается неживым. Это заключение признано также и мудрыми. Глубокий сон, первым рожденный из трансцендентальности, также называется непроявленным, отстраненным или великой пустотой».

Что значит видеть Бога, медитировать на Бога, пребывать в Боге, быть в состоянии сахаджа-стхити? Это значит в состоянии бодрствования быть в освещении, то есть в бодрственном состоянии находиться в таком же состоянии, как и во сне без сновидений. Другими словами, святой, пребывая в бодрствовании, как бы глубоко спит. Например, у одного духовного учителя сделали электроэнцефалограмму, и она показала состояние сна без сновидений, хотя он был в бодрствовании. И даже если на периферии происходят какие-то мыслительные акты, операции, выносятся якобы некоторые оценки, то все они являются отстраненными, игровыми, самоосвобожденными и никогда не затмевают состояние сияния. То есть это рассмотрение может быть похоже на мысленную активность обычного человека, но это рассмотрение самоосвобожденное, оно никак не затрагивает процесс сияния.

На обычных людей мысленная активность, в свою очередь, оказывает большое впечатление, и рассмотрение полностью меняет их сознание. Например, если человек, не обладающий самоосвобождением, читает какую-либо книгу или впитывает определенную информацию, это может поменять его мнение о чем-либо. Но, если информацию впитывает тот, кто владеет секретом самоосвобождения, она не окажет на него никакого влияния, потому что он находится в принципиально иной плоскости. Другими словами, если вы привыкли все видеть недвойственно, в чистом видении, а вам говорят: «Этот человек такой-то и такой-то», ваше мнение о нем все равно не изменится, потому что вы знаете: что бы об этом человеке ни говорили, что бы сам он о себе ни думал, но он не может быть никем иным, кроме Брахмана, играющего в теле.

Текст:

«Состояние непроявленности, или пустоты, – это базовое состояние сознания, свойством которого является отсутствие чего бы то ни было познаваемого как такового».

Состояние пустоты – это базовое состояние для созерцания. Подчеркиваю! – базовое, но не конечное. Многие думают, что это конечное состояние, однако такие взгляды – это большое заблуждение. Почему? Потому что наша познающая активность никогда не сможет развиться, если мы делаем состояние пустоты конечным состоянием, то есть наше подлинное созерцание не сумеет объединиться с энергиями. Напротив, если мы делаем состояние пустоты основой для созерцательного присутствия и объединяем его с энергиями, развивая гибкость, то это и будет искомая сомарасья. И иногда учителя сознательно выдергивали ученика из базового состояния пустоты, если он ошибочно начинал считать его конечным.

Можно привести такой пример. «Хастамалака-стотра» описывает состояние святого, вошедшего в тело мальчика. Этот мальчик с детства не разговаривал с родителями. Он заговорил после того, как к нему пригласили брахмана, который его спросил:

– Почему ты так ведешь себя? Ты не разговариваешь, ты не подобен другим детям, ведешь себя странно.

А мальчик ответил:

– Я есть сущность всех живых существ, так о каких детях ты говоришь? Что есть странно, что есть нестранно?

Внезапно брахман понял, что перед ним святая душа, садху. Действительно, это была душа святого, который вошел в тело утонувшего мальчика.

Аналогичная история есть в рассказе Даттатреи. Святой переродился у одной четы, и он был мальчиком, не потерявшим своего прошлого осознавания. Его вообще нельзя было воспитать: он отказывался есть родительскую пищу, мочился, где хотел, не соблюдал никаких норм, а когда ему что-то говорили, он просто отворачивался и уходил. Родители думали, что мальчик или одержим злыми духами, или безумен. Никакие мантры, ни очистительные ведические ритуалы, проводимые брахманами, ни шаманские или магические заговоры не помогали.

Тогда они обратились к царю Вишнудатте, который был пробужден. Вишнудатта сразу понял, что перед ним в теле мальчика святой садху, который уже достиг реализации, и сказал:

– Я понимаю, что у тебя происходит работа с нами, что ты очень великая душа, но кто же ты? Почему ты так себя ведешь?

Мальчик ответил ему:

– Работа с вами? А кто я? Что есть душа? Ты сам понимаешь, что спрашиваешь? Я не ограничен ни временем, ни пространством. Тебе не понять мое поведение.

Вишнудатта еще более обрадовался, что такая великая душа находится в теле этого мальчика, однако он тоже обладал реализацией, он сказал:

– Ты действительно очень великая душа, но скажи почему ты так себя ведешь? Неужели у тебя все еще остались цепляния и страх? Ты боишься ради блага других впасть в ограничение и вести себя так, чтобы твое поведение принесло кому-то пользу? Ведь если другие будут подражать тому, как ты себя сейчас ведешь, они могут стать безумными или попадут в нижние миры. Так почему ты не можешь принять определенные ограничения в поведении ради пользы других? Неужели ты думаешь, что если ты будешь вести себя как подобает в ведическом обществе, то твой ум омрачится? Почему у тебя есть этот страх, это последнее цепляние?

Вишнудатта очень проникновенно беседовал с мальчиком, и родители увидели, что эта беседа полностью все переменила. Впоследствии мальчик принес огромную пользу живым существам, являя собой пример духовной жизни. Он скрыл свою иррациональную, безумную, полностью самоосвобожденную сторону и ради блага живых существ проявил другой аспект своей личности. Другими словами, Вишнудатта освободил его от примитивного цепляния за пустоту и показал, что пустотное сознание имеет много сторон и может быть творческим, проявляясь в соответствии с обстоятельствами и принося пользу другим, что пустота может иметь скрытый смысл и активную сторону.

Одна ученица меня спрашивала:

– Ведь правила и все подобное – это такая двойственность.

Я сказал ей:

– Может быть ты просто чего-то не понимаешь? Я, например, не вижу двойственности. Разве правила – это не игра Абсолюта? Почему ты так боишься правил, если ты в недвойственности? Разве есть тот, кто под них может попасть? Чего ты боишься? Разве твои вопросы – это не двойственность? Разве сам вопрос не абсурден, если мы примем точку зрения недвойственности? Может, тебе надо переменить свои взгляды на недвойственность и поглубже посмотреть на все это? Может быть у недвойственности есть возможность проявляться многообразно, принося пользу множеству живых существ, и гибкость заключается в проявлении этой недвойственности, исходя из обстоятельств?

Дхарма гораздо сложнее, чем мы думаем, ум святых гораздо глубже, чем мы думаем, но открываться он может не сразу, а по мере нашего понимания. Иногда боги могут играть с людьми, скрывая себя.

Текст:

«Глубокий сон – это то, что делает известным (или освещает) это отсутствие. Даже в состоянии бодрствования – в первоначальный момент постижения очередного объекта – ум пребывает в этом состоянии (то есть он свободен от мысленных нагромождений)».

Здесь говорится об очень важной технике, описанной в «Виджняна Бхайрава тантре» и в некоторых других источниках. Здесь говорится, что есть возможность познать это состояние освещения и войти в глубокий сон наяву, при бодрствовании. И это момент первоначального постижения очередного объекта. Другими словами, когда мы отрываем ум от одного объекта и переходим к другому, есть промежуточное состояние неопределенности. Он возникает в тот момент, когда восприятие уже оторвалось от старого объекта, а к новому еще не перешло. Если вы можете распознать это состояние неопределенности и объединиться с ним, вы можете войти в такое переживание освещения, испытать свободу от мысленных оценок и, развив это состояние, войти в глубокое присутствие.

Например, когда бхаджан мандала уже закончилась, но вы еще не вышли, есть неопределенность; если вы входите в это промежуточное состояние неопределенности и осознаете его со всей полнотой, у вас может быть мощный «вкус» присутствия. Либо, когда вы ложитесь спать, но еще не заснули, есть переходное состояние. Либо, когда вы сели, но еще не начали принимать прасад. Когда ум оторвался от одного состояния, но еще не вошел в другое, это напоминает гусеницу, которая переходит с одного листка на другой, но в какой-то момент, она полностью не находится ни там, ни там.