Йога Марга
12.08.2004
Наставления махасиддха Горакшанатха.
Текст:
«Живите спонтанно. Не говорите слишком напряженно. Не ходите с гордо поднятой головой. Ставьте ноги мягко.
Горакх Раджа говорит: «Не будьте жестокими. Живите спонтанно. Если горшок полон, он не издает звуков, а если он полон лишь на половину, в нем слышны всплески».
Когда искатель готов, о авадхута, Мастер говорит с пользой. Натх говорит, чтобы вы сохраняли свое достоинство, чтобы не настаивали на обсуждениях. Этот мир – сад шипов. Каждый шаг делайте бдительно. Когда вы движетесь без пути, горите без огня, вы связаны жаждой воздуха. Так говорит понимающий Горакх, отметьте это, ученые пандиты.
С вами, когда вы идете в лес, появляется ваш голод. Когда вы идете в город, появляется майя. Когда вы набиваете себя едой, вырастает ваше сексуальное желание. К чему разрушать это тело, рожденное в страсти. Не накидывайтесь на еду, не умирайте от голода. Созерцайте тайну ночи и дня Брамы.
Не перерабатывайте, но и не лежите днями и ночами. Так говорит Горакх Дева.
Переедание усиливает ваши чувства, уничтожает ваше сознание, наполняет ум сексуальным желанием. Сон охватывает вас, смерть наполняет ваше сердце. Диета на молоке заставляет монаха все время думать о том, где взять молоко. Те, кто ходят обнаженные, все время нуждаются в дровах. Монах в тишине жаждет спутника. Без Мастера нет глубины. Его благоухание и сладость пронизывают все миры. Истина в том, что только Мастер, который видел, может помочь вам увидеть. Послушайте добродетельного. Послушайте разумного. Послушайте этот призыв бесчисленных сиддх. Когда ученик кланяется, он находит Мастера и мирская ночь заканчивается.
Умри, йог, умри! Смерть сладка. Умри той смертью, которой умер Горакх».
Горакшанатх здесь дает наставления о том, как привнести созерцание в поведение. Созерцание должно проявляться в нашей жизни, в нашем поведении, в наших действиях. Тело нераздельно с созерцанием. Когда мы неопытны, мы слишком разделяем тело, поведение и недвойственность. Мы можем улетать в очень глубокие состояния пустоты во время сидячей медитации, но во время движения, во время разговора все это куда-то исчезает. Мы говорим напряженно, без повода, бессознательно.
Горакх говорит: «Не говорите слишком напряженно». Это означает: не тратьте прану во время разговора, говорите столько, сколько необходимо, не больше. Иногда мы получаем опыт, который нам хочется быстрее донести до других, расплескать его, чтобы весь мир узнал, насколько чудесное переживание было у нас только что. И во время такого активного разговора мы теряем прану. Мы чувствуем, что то состояние опыта, которое у нас было, куда-то уже ушло. А когда мы бережем себя, говорим мягко, немного и только по существу, наша прана накапливается.
«Ставьте ноги мягко». Когда вы тренируетесь в ходьбе чанкраманам на комплексе или кружите по залу, то это созерцание.
«Не ходите с гордо поднятой головой». У людей, которые схвачены своим «я», прана застаивается в области горла и плеч, поэтому у них есть сжатость. Но у них голова может быть высоко поднята.
Горакшанатх говорит: «Не будьте жестокими. Живите естественно».
Истинный Мастер подобен куску железа, завернутому в вату. Вовне он мягок, но внутри него есть алмазная твердость. Эта алмазная твердость проистекает из единства, целостности его духа и энергии. И когда вы попробуете посмотреть источник этой мягкости, вы увидите потрясающую твердыню. Эта твердыня основана на недвойственности, но проявляется мягко, потому что она за пределами качеств и гун.
Человек, который не обрел единства сознания и энергии, является жестким. Он, наоборот, напоминает кусок железа, внутри которого кусок ваты, обернутый жестью. У него много острых углов, состоящих из его эгоизма. Внутри него нет какого-то целостного стержня, связь с Источником слабая. Из-за этого он не уверен в себе, поэтому вынужден как-то защищаться, создавать острые углы в повседневной жизни, чтобы его эго было защищенным. Он чувствует, что как только кто-то посягает на его территорию, он теряет себя, поэтому ему надо жестко очерчивать эти углы. Это проявляется во взаимоотношениях с другими, в отношении к миру. Такой человек никогда не сможет стать целостным, потому что ему мешают эти ограничения и жесткие углы, которые он создает из собственных идей. Он отделен от бытия, поэтому не может жить спонтанно, находясь в естественном состоянии. Он думает, что таким образом защищает свою личность, но на самом деле, защищая ее, он ее сильно ограничивает. Его личность может существовать только в определенных условиях. В таком человеке много неприятия, много фиксаций. Все, что расходится с его видением, он считает вздором и неправильным.
Когда мы обретаем целостность благодаря практике созерцания, внутри нас вместо ваты появляется алмаз, и острые углы нашего эго тоже исчезают. У нас больше нет нужды защищать свою личность, потому что ей ничто не угрожает. Ум становится распахнутым. Поэтому говорят, что если человек обрел глубину недвойственного присутствия, он очень легкий и гармоничный, с ним легко во всех отношениях, у него нигде нет острых углов. Вы не можете его обидеть или спровоцировать на что-либо. Вы даже не можете его личность ухватить, она у вас словно вода сквозь пальцы протекает. Вы его пытаетесь здесь зацепить, а он принимает другую форму. Вы его пытаетесь ограничить этим, а он открывает вообще другое пространство и смеется оттуда. Он становится очень текучим, его «Я» неуязвимо ни обстоятельствами, ни взаимоотношениями. Это и есть жизнь в естественном состоянии.
Горакшанатх говорит: «Если горшок полон лишь наполовину, в нем слышны всплески. А если он полностью полон, он не издает звуков».
Когда мы еще не раскрыли природу Ума, а наше эго еще не рассеялось, внутри нас есть всплески кармических ветров и ума. У нас есть желание самовыражаться, желание определенным образом выглядеть перед другими. Мы хотим создавать какое-либо мнение о себе или как-то проявляться, принимать на себя какие-то функции, занимать какую-то точку зрения, утверждать ее, отстаивать и бороться. Мы полны таких всплесков. Мы играем во все эти игры майи.
Но когда наш горшок полон, то есть когда наше «я» растворилось в безграничном Источнике, мы становимся невидимыми, неслышимыми, прозрачными. Нас вообще как бы нет, тем не менее мы по-настоящему только сейчас и есть. Мы внутри пустые, наше сердце пусто, мы просто подобны сухому листу, который движется. Это отнюдь не означает какую-то апатию, безволие, лень или вялость. Это означает всего лишь, что мы пусты внутри, но мы можем принять любую форму. Если такому человеку дают служение, он делает его, проявляясь в соответствии с данным служением. Если он руководит кем-либо, то он делает это, проявляясь в соответствии с ситуацией. Если он совершает простое служение, он делает его простым. Но у него нет никакого личного отношения к тому, что он делает, он не пытается через это извлечь пользу, самовыразиться, самоутвердиться, потому что он внутри полностью пуст.
Он не издает звуков. Он полностью самодостаточен. Он обрел единство и не нуждается больше ни в чем. Его сердце не может ничто поразить. Он просто движется в соответствии с обстоятельствами. Ему не нужно заявлять о себе, но если логика обстоятельств такова, что это требуется, он может заявить о себе в качестве практики игры.
В один христианский монастырь пришел послушник. Ему было уже восемьдесят лет. Настоятель монастыря сказал: «Хорошо. Мы тебя примем. Будешь пасти овец». Он взял это послушание и пас овец. Монастырь был на берегу моря и в его окрестностях был маяк, и этот послушник еще периодически присматривал за маяком. На маяке начали видеть иногда столбы света. Примерно через полгода настоятель увидел богов и ангелов, которые сказали ему: «Сколько ты еще будешь держать нашего святого настоятеля в подпасках?» Тот подумал, что это какие-то дьявольские силы его смущают. Но на второй и на третий день у него снова были такие сны, когда ангелы приходили и упрекали его, говоря: «Сколько ты будешь еще держать в подпасках нашего святого настоятеля?» Тогда он понял, почему возникали столбы света, когда на маяке молился этот старец. Он навел справки, и оказалось, что примерно тридцать лет назад это был один из настоятелей этого же монастыря, который уехал затем проповедовать в город, чтобы обучать мирян. Затем он взял себе другое имя, чтобы его никто не знал, и приехал под видом послушника в монастырь. О нем забыли все. Кроме того он постарел, поэтому никто его не узнал. И тогда настоятель этого монастыря собрал всех монахов, чтобы раскаяться. Они все вместе пошли к этому святому, упросили его возглавить монастырь, а также обучать других молодых послушников и монахов. Но сам святой вполне был вполне доволен, когда пас овец. Это означает, что его кувшин был полон и не издавал звуков.
«Когда искатель готов, Мастер говорит с пользой». Это означает, что вы обрели внутреннюю пустотность, и можете следовать наставлениям святых. У вас есть должные качества. Эти качества проявляются не сразу. Их необходимо выработать. Часто мы не можем извлечь пользу из того, что говорится, потому что внутри нас есть еще много карм, много разных отпечатков, мы еще не пусты. Когда же ученик пуст, то каждое слово Мастера подобно драгоценности. Оно дает большую реализацию, становится очень весомым, подобно бриллианту или золоту. Такому ученику не нужно много говорить, уговаривать его, а просто достаточно повести бровью, потому что он все понимает без каких-либо объяснений. Когда Учитель говорит: «Это важно», он понимает: «Да, это важно». Или когда Учитель говорит: «А этому совсем не стоит уделять внимание», он понимает: «Да, этому не стоит уделять внимание». Такой ученик может очень быстро продвигаться, потому что находится в передаче. Можно сказать, что он сливает свое дыхание и дыхание Мастера.
Это подобно тому, как ученик скрипача выучил гамму, научился держать скрипку и освоил базовые произведения, и если учитель игры на скрипке показывает ему какие-то виртуозные действия, он очень быстро перенимает даже сложнейшие техники и делает их своими. Но если он не выучил базовые приемы и элементарные произведения, то сложные техники для него будут непонятными.
Или это подобно тому, как ученик боевых искусств, развивший в себе крепость мышц, концентрацию, силу реакции, изучивший базовые стойки и движения, может усваивать уроки из разряда «высший пилотаж» – управление энергией или удары в прыжках.
Далее Горакшанатх говорит, чтобы вы сохраняли свое достоинство и не настаивали на обсуждениях. Сохранять свое достоинство – это значит, поддерживать принцип созерцания божественной гордости. Это означает, что неважно, что говорите вы и что говорит другой, а важно то, в каком сознании вы это делаете. Всегда прав тот, кто действует из более глубокого сознания. Тот, кто действует из более низкого сознания, всегда не прав, даже если формально он прав – таков принцип. Не настаивать на обсуждениях, но сохранять свое достоинство – это значит хранить присутствие, постоянно держать возвышенное сознание. И тогда присутствие говорит само за себя вместо ваших слов.
Горакшанатх далее говорит: «Этот мир – сад шипов, поэтому каждый шаг делайте бдительно».
Вначале человек воображает, что этот мир полон райских роз. У него большие надежды на сансару, он строит различные планы. Со временем он начинает осознавать свои ограниченные возможности и видит, насколько силен закон кармы, который его ограничивает. Кто был молод, тот всегда мечтал о том, чтобы преобразить мир. Иногда молодые люди говорят: «Я никогда не стану таким, как мои родители». Но проходит двадцать лет, и именно такими они и становятся. Я наблюдал это, каждый раз убеждаясь в том, насколько жесток закон кармы. Или они в молодости очень сильно критикуют общество, буквально презирая его за обывательщину, за меркантильные ценности. Но потом что-то происходит в их сознании, поэтому они становятся такими же добропорядочными «бюргерами». Их дух как бы утрачивается, потому что кармическое видение воздействует двадцать четыре часа в сутки, оно неумолимо проникает в сознание. Только практикующий понимает, что каждый шаг в этом мире надо делать бдительно, что каждый миллиметр осознавания надо выращивать, каждый грамм энергии надо беречь. Движение без пути и горение без огня – это символ естественного созерцания, символ игры в недвойственности.
Горакшанатх говорит далее о том, как блюсти такой режим жизни, чтобы постоянно поддерживать высокий уровень энергии. Не переедайте, контролируйте прану, контролируйте сексуальное желание, не создавайте излишние трудности чрезмерными диетами и прочими вещами.
В Индии есть орден садху, которые питаются только молоком. Из-за этого они становятся очень зависимыми от домохозяев. Я читал, как Бхагаван Шри Раджниш путешествовал с одним монахом, который питался только молоком, причем молоко должно было быть только от белой коровы. Ему приходилось в каждом городе искать белую корову, проверять, нет ли на ней пятен. Потом он просил домохозяев, и ее доили. Он пил только такое молоко. А если молока не было, то этот монах постился. И все его заботы были о том, как бы найти белую корову. Бхагаван сказал ему: «Какая разница? Молоко все равно белое, черная корова или белая. Ты создаешь себе только одни проблемы этой диетой. Не лучше ли просто быть бдительным, осознающим, а есть то, что придется в соответствии с обстоятельствами, не перегибая палку?»
Действительно, существую тантры, связанные с жесткими требованиями к питанию, с магическими травами и прочим. Если выполнять различные обеты (вратам) по этому питанию, то можно получить некие сиддхи. Однако с точки зрения ануттара-тантры это неважно.
Когда мы говорим о присутствии и пребывании в недвойственности, мы говорим, что наше учение – это учение трех свобод. Что означают три свободы?
Свобода тела означает, что тело не связано фиксированным поведением или ритуалами. Телу позволяется быть в любом состоянии.
Свобода речи означает, что речь не связана мантрами или молитвами. Это означает, что если вы находитесь в присутствии, то чтобы вы ни говорили, все является практикой. Это значит, что ваша речь полностью свободна. Говорите ли вы молитвы, самоосвобождаетесь, читаете ли вы мантры или практикуете иллюзорную биографию и распространение ложных данных, издаете нечленораздельные звуки или вообще молчите – все это может быть формами практики.
Свобода ума означает освобождение от концепций. Находитесь ли вы в безмыслии, думаете ли вы мысли о Дхарме, думаете ли вы обыденные, бытовые мысли – все это также является практикой, когда интегрировано с созерцанием, то есть ваш ум полностью свободен.
У нас есть только тело, речь и ум. И когда мы говорим о лайя-йоге, то это учение о трех свободах, о том, как полностью сделать свободным тело, как полностью освободить речь и как освободить ум от схваченности концепциями. Тогда мы не нуждаемся в каких-то особенных искусственных средствах, спасаясь только одной силой самоосвобождения.
Разумеется, до того, как мы полностью выйдем на такой уровень трех свобод, должно пройти достаточно много времени. Поэтому иногда нам нужно делать асаны, иногда читать мантры, иногда изучать учение. Тем не менее с самого начала все эти действия подчинены истинной свободе естественного состояния. И такие три свободы дают реализацию трех тел.
Свобода не заключается в том, чтобы отбросить все. Даже если мы отбросим одно, появится другое. Свобода в том, чтобы постоянно раскрывать созерцание в теле, созерцание в речи и созерцание в сознании. В относительном же измерении мы можем проявлять различные вещи, выполнять базовые практики, накапливать заслуги. И это не противоречит истинному состоянию свободы. Следует обратить внимание на такое фундаментальное непротиворечие. Это самая сложна тема для умов практикующих.
Например, говорится: «Чтобы открыть естественное состояние, не делай объектом фиксации даже атом». Человек думает: «Да, надо иметь распахнутый ум. Не надо делать объектом фиксации даже атом». Потом когда ему объясняешь: «Вот это – сукшма-дхарана, то есть тонкая концентрация. Представь знак ОМ и удерживай его таким-то образом», он в замешательстве: «Как? Я же не должен делать объектом концентрации даже атом! Почему я должен визуализировать знак ОМ? Почему я должен читать мантру?»
Ответ таков: «Потому что первые наставления были о природе Ума, об абсолютном измерении, а эти наставления о том, как развить нужные качества, чтобы эту самую природу Ума безупречно постигать. Не надо путать. Это разные наставления. Эти наставления были относительными, потому что ты еще не обрел те нужные качества, чтобы безупречно постигать природу Ума. Тебе нужно пару лет потратить на то, чтобы заострить свой ум, обрести должную концентрацию, очистить тонкое тело. Эти наставления не противоречат друг другу. И когда я буду говорить о природе Ума, о созерцании, то я снова буду напоминать тебе, что не надо делать объектом фиксации даже атом. А когда речь пойдет об управлении пранами или концентрации, я дам конкретные наставления».
Задача в том, чтобы соединить эти два метода. Мы их соединяем так: относительный метод подчинен абсолютному. Другим словами, практикуя концентрацию, мы помним, что она должна быть подчинена распахнутому уму, в котором нет фиксации даже на атоме.
Для истинного практика такое объединение относительного и абсолютного не составляет никакого труда. Это очень просто, элементарно. Но пока он станет истинным практиком, он должен совершить большую работу по объединению относительной и абсолютной истины.
Допустим, когда я делаю кувшинное дыхание, я созерцаю, мой ум распахнут. Когда я визуализирую чандали, присутствует бхава недвойственности. То есть часть сознания удерживает чандали, но одновременно с этим продолжается созерцание.
Никакой вид практики не терпит ущерба. Начинающий же практик может либо распахивать ум, либо сужать его, фиксировать в чем-то. Когда же в нас все восстанавливается и становится на свои места, метод и мудрость сливаются. Метод становится частью мудрости, неотделимой от нее. А мудрость становится сердцем метода, присутствуя каждую секунду в любом действии. И тогда все воссоединяется.
Читая мантру ОМ, вы прозреваете в слоге ОМ недвойственность и одновременно с этим концентрируете сознание. Пребывая в недвойственности, вы спонтанно выполняете разные виды практики, и между ними нет никакого противоречия. Вы устанавливаете тонкую гармонию и тонкий баланс, когда оттачиваете относительное измерение и непрерывно пребываете в недвойственности. Некоторые думают, что пребывать в недвойственности – это значит, что нужно просто застыть, словно статуя, постоянно фиксируя ум в пустоте. Но тогда их глубинные кармы не могут быть освобождены, а качества естественного состояния не расцветают.
Некоторые, наоборот, увлекаются методами, изучая один метод за другим. Они так увлечены методами, что с большим азартом практикуют техники, испытывают на себе диеты, делают крийи, осваивают одну асану за другой, изучают очень много и становятся ходячими энциклопедиями. Но сущности метода, то есть объединяющей, синтезиризующей, пустотной мудрости, они так и не могут ухватить. Они все время промахиваются. И тогда они думают: «Наверно, я еще не узнал всех методов, надо еще больше методов изучить, еще больше тонкостей постичь, еще больше сутр прочитать и прочее. Тогда их умы становятся настоящими библиотеками, но дух они все время не ухватывают, постоянно промахиваются мимо него. Это другая проблема практиков – отсутствие всеохватывающей мудрости, способности проникнуть в сердце любого метода.
Наконец, мы ухватываем сердце метода и видим, что нет нигде противоречий. И тогда каждый метод начинает давать благословение. Мы видим пустотность каждой асаны, каждой пранаямы, каждой мантры, каждой техники ходьбы. Теперь все соединено с великим пространством пустотности, все работает на нас. Раньше мы не понимали суть метода. Теперь все становится единым потоком, единой нитью созерцания. Те же, кто был схвачен просто пустотным присутствием и высокомерно относились к методам, тоже начинают понимать, что для освобождения глубинных карм в их уме и теле требуются методы. То есть все методы могут применяться, но мы при этом ими не скованы.
К примеру, Нагарджуна был алхимиком, делал золото. Казалось бы, зачем ему золото? Если его естественное состояние проявлялось таким образом, он извлекал из этого пользу, поскольку сиддх может извлечь пользу для духовной практики из чего угодно.
Говорится: «Только Мастер, который видел, может помочь вам увидеть».
Что значит видеть? Это значит быть в том состоянии, где нет видящего, где нет никакой двойственности. До тех пор, пока есть двойственность, мы не видим, потому что есть видящий, есть наше «я», которое пытается что-то видеть. И мы не видим именно потому, что есть наше «я». Когда безупречным созерцанием наше «я» растворяется, видящий исчезает.
Неважно, каким способом видящий исчезнет в нас. Когда это возможно? Когда мы обретаем пустоту сердца, когда уходят наши предпочтения, когда уходят наше оценки, когда исчезает приятие-отвержение, цепляния за прошлое и планы на будущее, а есть просто нагое сознание, не связанное ни с чем, и есть просто внимательность к этому нагому сознанию.
Вопрос в том, как быть постоянно медитативным, подобным божеству. Тот прогресс, который мы должны сделать, – при жизни научиться жить в состояние божества, сущность которого недвойственна и пустотна. Под божеством имеется в виду чистая, освобожденная прана, энергия, полностью пустотное творческое сознание.
Для того чтобы мы могли увидеть и убрать видящего, следует развивать преданность, самаю, бдительность. Это самый прямой путь.
Те, кто обладают двумя качествами, бдительностью и преданностью, прогрессируют быстро. У тех, кто обладают только преданностью при отсутствии бдительности, прогрессирует только та их часть, которая связана с бхавой. Но они постоянно ее теряют из-за недостатка бдительности. Те, кто обладают только бдительностью, но имеют недостаток в самоотдаче и преданности, имеют внутреннюю ясностью, но эта ясность всегда исходит из их «я», из их эго, поэтому они постоянно недотягивают. Можно сказать, что они практикуют на своем внутреннем дао, но никогда так и не достают его. Сколько бы они ни практиковали так, даже миллион лет, пока их эго не растает, им дао не видать как кончика своего носа. Потому что ни один святой не видел кого-либо, кто бы достиг освобождения в эгоистичном состоянии, в отождествлении со своим эго. Освобождение – это всегда самотрансценденция, выход за пределы своего «я».
