22.01.2008

Текст «Датта даршанам», глава «Обучение короля Яду». Даттатрея рассказывает королю Яду о своих 24-х учителях.

Текст:

«11. Мотылек.

Обманутый ярким светом огня, мотылек бросается к свету и сгорает. Таков же и человек, привязанный к красивой женщине с кокетливой походкой. Его поглощает безрассудная страсть к ней, он не понимает, что этот иллюзорный флирт – способ вовлечь его во вращающееся колесо сансары, и он все же верит, что объят счастьем. В связи с этим он теряет оба мира: этот и следующий – и тонет в невежестве. Таким же образом и женщина, видя привлекательного мужчину, заблуждается и попадает в колесо сансары. Поэтому, я научился у мотылька, что не должен становиться жертвой иллюзии, созданной органами чувств.

12. Пчела.

У пчелы-медоноса я научился трем вещам. Пчела-медонос с жужжанием прилетает от цветка к цветку и питает свое тело, она понемногу пьет нектар с цветов, не становясь причиной их увядания. Таким же образом мудрец должен идти к хозяину дома, и принимать все без навязчивости, довольствуясь всем, что бы ему ни предложили.

Пчела собирает нектар почти с каждого цветка. Подобно ей, мудрец должен изучить все священные книги, искусно и быстро схватывая их суть, и применять их для своих поисков внутреннего «Я».

Вдобавок к этим двум положительным качествам пчелы обладают губительным безрассудством. Они делают мед и копят его для будущего использования, но человек отбирает весь запас, после выкуривания и убивая их. Вместо наслаждения накопленным богатством они встречают разорение и смерть.

Так и мудрец не должен копить пищу на следующий день. Он должен есть имеющуюся в доме пищу и отправляться дальше своим путем.

13. Слон.

Изучая жизнь слона, я научился одной вещи. Слон – очень сильное и умное животное, поэтому его очень трудно поймать. Однако похотливость приводит его в плен к человеку. Чтобы поймать слона, в лесу выкапывается яма и закрывается бамбуком и дерном так, чтобы она выглядела как обычная земля. Затем на это место кладется чучело слонихи, и самец, видя чучело и принимая его за настоящую слониху, похотливо мчится к нему. Когда он достигает фигуры, бамбуковый настил разрушивается и слон падает в яму.

Видя это, я пришел к выводу, что надо держаться подальше от женщин, чтобы избежать такой западни.

Также, когда слон следует за слонихой, а другой сильный слон в половом возбуждении видит их, он пытается прогнать другого слона и сражается с ним, пока кто-нибудь из них не погибнет. Видя это, я сделал вывод, что само размышление о женщине опасно.

Это так же истинно для женщин, как и для мужчин».

Если в монашестве вас волнуют мысли о другом поле, их качествах, улыбке, походке, фигуре, то вы должны схватить свой ум и сразу же щелкнуть его по лбу: «Ум, ты чем занимаешься?» Дав таким образом наставления уму, вы должны усмирить его и стараться смотреть на противоположный пол таким образом: на младших – как на сыновей или дочерей, на равных – как на братьев или сестер, на тех, кто выше, – как на матерей. А в общем, на всех следует смотреть в чистом видении, то есть как на божеств.

Не давайте своему уму увлекаться фантазиями и иллюзиями, порождая привязанность. Это нужно сделать в самом начале монашеской жизни по принципу: один раз сделал и всю жизнь этого придерживаешься.

Если вы не сделаете этого в самом начале, допустите какие-то компромиссы в начале послушничества, то это будет тянуться и в послушничестве, и в монашестве; всю жизнь эти компромиссы будут, поскольку созерцание и мирская чувственная привязанность – это совершенно разные вещи, они не совмещаются. Созерцание должно укротить все эмоции и привязанности, как сильный укрощает слабого. А если этого не сделать, то йогин сам себе закроет путь к освобождению.

Текст:

«14. Похититель меда.

Послушай, урок, которому я научился у него. Пчелы строят улей с большим усердием. Похититель меда задумывает выкурить пчел и украсть мед. Так сильный грабит слабых. Таков мир, справедливый или несправедливый.

Поэтому я научился у него тому, что, если человек скупой и скрывает свое богатство, сам не наслаждаясь им или не делясь им с другими, он рискует быть ограбленным.

15. Олень.

Олень приносит в ум чистоту и нежность. Быстрота оленя в беге удивительна, но, однако, из-за сильной любви к музыке, они попадают в руки мясника. Музыка охотника заставляет их стоять неподвижно и слушать с закрытыми глазами.

Поэтому я понял, что, если отшельник, живущий в лесу, увлечется музыкой или танцем, его падение неизбежно.

Разве мудрец Ришьяшринга попался в ловушку танцующей девушки не потому, что был очарован девушкой и танцем? Поэтому я научился у оленя тому, что не надо обманываться музыкой или танцем».

Здесь речь идет о светских увеселениях, которых должен избегать йогин. Если это делается в контексте практики, например танец присутствия или бхаджан, то, разумеется, это другое дело, то есть мы в деталях и тонкостях знаем, что мы делаем, как и зачем мы это делаем. Например, если это бхаджан, то это нельзя назвать какой-то светской музыкой, поскольку мы в это время выполняем свою духовную работу, созерцание, зарождение божественной гордости, шамбхави-мудру и т. д. Если же у йогина возникает желание светских увеселений, то нужно всячески отвращать ум от этого. Когда мы отказываемся от любого рода светских увеселений, мы накапливаем духовную силу, то есть мы не подпадаем под смыслы сансары.

Любая информация – это трансляция смыслов, это определенная магия смыслов, воздействующая на сознание. Открыться ей и начать получать информацию – это значит попасть под ее влияние, если ты только не великий мастер интеграции и самоосвобождения. Другое дело, если сиддха или великий мастер интеграции и самоосвобождения осознанно открывается такой информации, то, конечно же, он это делает не ради любопытства и привязанности, а он знает, что делает и зачем. Например, он может таким образом использовать вторичную причину, чтобы инициировать какие-то кармы; но мы этот случай не рассматриваем. В других же случаях сознание подпадает под магию сансарных смыслов и становится зависимым от этой магии. И, напротив, когда мы отказываемся от мирской информации и не даем ей проникнуть в нас, то мы сохраняем самодостаточность, цельность, глубину, стабильность и накапливаем очередную порцию духовной силы, то есть наша духовная сила еще больше увеличивается. Если же мы не отказываемся от нее, наша духовная сила растрачивается, мы становимся еще больше очарованными магией сансарных смыслов.

И наша задача – освободиться от любой магии внешних сансарных смыслов, пробудить магию внутренних смыслов, освободиться от махамайи и пробудить атма-шакти – собственную энергию высшего «Я». Пока такой отказ не станет чем-то естественным, мы будем часто находиться в замешательстве и не знать, как нам поступать.

Обычно на пути сутры такой отказ понимается буквально: отказ – это значит отказ, то есть надо отвернуться, не слышать, не смотреть и так далее. На пути ануттара-тантры все понимается гораздо глубже, и отказ связан не столько с внешним принципом, сколько с внутренним. Благодаря осознаванию, поддержанию санкальпы, мы вообще отказываемся воспринимать в свое сознание трансляцию сансарных смыслов.

Я читал описание одного буддийского монастыря, в котором практиковали путь тхеравады – классический путь сутры. В этом монастыре монахи все время ходили опустив глаза, они старались ни на кого не смотреть и почти не общались друг с другом, а миряне туда вообще не допускались. И монахи жили так всю жизнь. А если им, когда они ходили в лес за дровами, по дороге встречался кто-то из мирян, они отворачивались и старались быстренько его обойти. Это типичный пример отказа в состоянии сутры.

Отказ в состоянии ануттара-тантры глубже в том плане, что мы работаем с тонким уровнем осознавания, мы применяем санкальпу и принцип самоосвобождения. Соблюдая внешние принципы отказа, мы также пытаемся отказываться на более глубоком уровне. От чего отказываться? От схватывания, от слепого восприятия, от подверженности внешним смыслам сансары. За счет чего мы отказываемся? За счет того, что разворачиваем свой ум на фундаментальную природу и предаемся ей, мы пытаемся восемьдесят процентов своего сознания удерживать на этой природе. Для кого-то, конечно, восемьдесят процентов – это комплимент и слишком сильно сказано, но при созерцании удерживать на зеркале внутреннего осознавания хотя бы пятьдесят процентов сознания – это вполне реально.

Когда мы распознаем сущностную часть сознания, то видим, что она может объединяться с любыми переживаниями, и тогда отказ происходит на гораздо более высоком уровне. Этот отказ происходит благодаря тому, что мы распознаем тонкую сущность объекта и понимаем его нераздельность со своим умом.

Текст:

«16. Рыба.

О Яду, знай, что из всех органов чувств, язык подобен невидимому вору. Мудрецы соблюдают строгую аскезу, оставаясь без пищи и добиваясь контроля над всеми органами чувств, однако они не могут контролировать язык. Кажется, что им легко можно управлять, но здесь скрыто его коварство. Пока язык не контролируется, завоевание органов чувств не полно. Если о языке не заботиться, трудно избежать крушения.

Посмотри на рыбу. В ней нет недостатков, кроме непостоянства языка. Именно неуправляемый язык делает ее добычей рыбака. Так, наблюдая за рыбой, я усвоил важность контроля и подчинения языка».

 Многие из практикующих подобны такой рыбе, они попадаются на крючок языка, на крючок неправильной речи. Они могут даже поститься и выполнять практики, но когда они разговаривают, то попадаются в сети пустословия, празднословия и даже гневной речи, теряя осознанность. Когда они это обнаруживают, бывает уже поздно, потому что они уже попались. Восемьдесят процентов разных дисгармоничных отношений связаны именно с речью, с языком – это и есть состояние такой рыбы.