29.05.2006

Текст «Мокша дхарма», глава 328. Наставления царя Джанаки святому Шуке.

Почему мы читаем такие тексты, как «Мокша дхарма»? Это не следует воспринимать как просто мифологию или прояснение тонкостей философии. Слушать прямую речь в беседах таких величайших святых, как Джанака, Нарада, Шука, речь богов, полученную через богооткровение риши Вьясы и других, – это подлинная Гуру-йога. Слушая и наблюдая ход мыслей святых, мы начинаем примерять их на себя, сравнивая наш ход мыслей и ход мыслей святых. И чем больше мы занимаемся такой примеркой, тем лучше у нас условия для настройки и синхронизации. А когда же такая синхронизация произойдет полностью, Гуру-йога – главная практика – будет осуществлена.

Итак, царь Джанака продолжает наставления святому Шуке. Шуку (в переводе «попугай»; это имя он получил из-за особых условий его рождения) его отец, риши Вьяса, послал проверить духовную реализацию к своему ученику Джанаке, царю Видехи. Ученик должен проверять свою духовную реализацию у учителя или у тех, кого считает авторитетом. Если он растет, но не проверяет свою духовную реализацию, он может впасть в некоторые фантазии или иллюзии. И поскольку у Шуки были сомнения, Вьяса послал его к царю Джанаке, который к тому времени обрел глубину реализации.

Почему Вьяса отправил сына куда-то в другое место, а не сказал: «Я – твой отец, и я могу тебе сказать, реализован ты или нет». Очевидно, Вьяса как отец был слишком близок к Шуке, поэтому Шука мог не прислушаться к его словам должным образом. Как известно, то, что ближе всего, часто невидимо. Обычно дети находятся в оппозиции к родителям независимо от их духовных качеств. Они находятся в оппозиции просто потому, что у них есть уже определенные фиксированные идеи в отношении родителей. Так же и родители находятся в определенной фиксации по отношению к детям. Ничего хорошего ни в первом, ни во втором случае не выходит. Родители ведут себя так, будто они сами малые дети. Они пытаются смотреть глазами сорокалетней давности на тех, кто уже давно вырос, они по-прежнему считают своих детей маленьким детьми и «сюсюкаются» с ними. Хотя это уже вполне развитые личности, родители по-прежнему пытаются ограничивать их своим родительским восприятием. И, напротив, дети постоянно болеют комплексом самоутверждения в глазах родителей, они постоянно пытаются выбраться из-под их опеки и доказать свою самостоятельность. Помня, как родители считали их маленькими и желая самоутвердиться, они отрицают родительский авторитет; хотя иногда родители говорят дельные вещи, это желание самоутверждения и тенденция к взрослости не дает детям это видеть и прислушиваться к ним. Поэтому, скорее всего, диалог между Вьясой и Шукой не был возможен. И Вьяса, обладая большим опытом, специально отправил Шуку окольными путями к царю Джанаке, хотя он, несомненно, мог бы сказать ему то же самое.

 Это напоминает смешной случай, который был у нас в монастыре. Один послушник, придя в монастырь, занимался духовной практикой, но желания, эго не давали ему нормально практиковать. И у него была такая фиксация: поехать в Индию и получить там самое великое учение у самого великого святого. И когда, наконец, спустя два года сбылось это желание, он нашел в Индии какого-то святого, который, по его мнению, был одним из самых величайших среди сиддхов. Он поклонился ему и с мольбой в голосе сказал:

– Укажи мне путь к освобождению.

И этот святой, возможно, уже двухсотлетний по возрасту, с огромной бородой и горящими глазами, сказал ему:

– Сынок, закрой правую ноздрю большим пальцем и вдыхай через левую на счет восемь, на счет тридцать делай задержку, а на счет шестнадцать выдыхай через правую ноздрю, потом повтори все в обратном порядке. Делай так ежедневно по тридцать раз днем, в обед и вечером, и так ты достигнешь освобождения.

Этот монах был просто в шоке. Он был морально раздавлен таким ответом. Внезапно в нем все перевернулось. Он поехал так далеко и искал так долго, чтобы получить тот совет, который был дан ему как передача в самом начале его пути в статусе рядового монаха.

То есть это просто вопрос веры и приверженности. Часто бывает так, что мы пытаемся оставить «слона» дома и отправится на его поиски «в джунгли», потому что у нас недостает веры в то, что мы делаем. Очевидно, некоторым эго нужно испытать подобный опыт, чтобы они осознали, как велико то, что они делают, и обрели такую нерушимую веру. И случай с Шукой, скорее всего, такой же.

Когда ко мне приходят ученики, я обычно говорю им: «Вы должны верить в то, что выполняете, как в свою жизнь». Почему я так говорю? Потому что я сам ценю учение как свою жизнь, я очень серьезно к нему отношусь. Мне нет нужды куда-либо ехать, что-либо изучать, поскольку у меня есть полнота передачи, поскольку я сам имею достаточный опыт в учении. И я верю в то, что и вы, если будете усердно его практиковать, получите наивысшие результаты.

Но в случае с Шукой Вьясе, очевидно, не удалось ему это объяснить, поэтому он послал его за наставлениями к своему старшему ученику в другое царство, заставив преодолеть много трудностей.

Текст:

«Кого никто не боится и кто не боится никого другого, кто не желает, не ненавидит, тот вступает в Брахмо. Кто ни в каком существе ничего нечистого не вызывает делом, словом, мыслью, тот вступает в Брахмо. Кто приобщается Атману в сердце и устраняет ослепляющую зависть, кто покидает вожделение, заблуждение, тот вкушает состояние Брахмо. Кто, слушая ли, смотря ли, бывает равным ко всем существам, от двойственности свободный, тот вступает в Брахмо. Кто на похвалу и порицание одинаково взирает, на счастье и несчастье, на золото и железо, на приятное и неприятное, тот вступает в Брахмо».

Джанака начинает с того, что дает наставления о едином «вкусе». Равностность восприятия всех явлений, единый «вкус», достигается за счет того, что мы успеваем увидеть относительную природу обоих проявлений и самоосвободить их. Единый «вкус» не означает, что, сцепив зубы, мы думаем: «Все это иллюзия, все это едино», а сами в душе испытываем какие-то чувства. Это означает, что у нас по-настоящему еще нет опоры для единого «вкуса». Единый «вкус» означает, что у нас опережающее присутствие по отношению ко всем явлениям. Наше осознавание без фиксации, подобное небу, может объединяться как с хорошими вещами, так и с теми, которые нам не нравятся. И в этом объединении оно рассматривает и хорошие вещи, и отвратительные просто как пустотную игру проявленной энергии, не давая им каких-то поверхностных оценок.

Как вы знаете, в учении есть инициация единого «вкуса», когда учитель показывает вам иногда мурти мирного божества или форму гневного божества, давая задание пребывать в чистом видении или созерцании; или когда он дает вам услышать какой-либо приятный звук или отвратительный, такой как скрип пенопласта о стекло; или когда вам дают понюхать благовоние или ощутить какой-то смрадный запах разложившейся рыбы, пребывая в чистом видении.

Когда вы смотрите на статуэтку божества, у вас возникает чистое возвышенное чувство. Но, когда вы видите гневное божество, у которого в руке кривой нож и череп, наполненный кровью, у которого оскаленные зубы, а лицо напоминает демона, у вас может появиться отвращение, если вы не пребываете в чистом видении. Поскольку подобные вещи у вас ассоциируются с чем-то нечистым, отталкивающим, отвратительным, вы можете подумать: «Какое же это божество?» Однако практика чистого видения и единого «вкуса» потому так и называется, что вы должны распознать в гневном божестве чистое проявление, и, пребывая в созерцании, открыться и объединиться с ним. Если же у вас возникает оценочное суждение, вам не удается с ним объединиться, это означает, что вы пребываете в фиксации. Например, может быть фиксация на саттве, то есть видение вне трех гун, подобное небу, заменено элементарной фиксацией на чистоте без понимания ее пустотной природы. Если же на уровне видения вам удается распознать чистое видение при таких переживаниях, говорят, что вы обрели основы. Это еще не есть проявление подлинного чистого видения, единого «вкуса», но это семя, которое обязательно будет развиваться, если с ним работать дальше. Если же у вас такой основы нет, то, видя одно, вы думаете: «Это чистый и священный предмет», а видя другое, вы думаете: «Как же это отвратительно! Это нечто ужасное и скверное», то есть вы порождаете ощущение нечистоты и отталкиваете это своим сознанием. Это означает, что вам пока не удалось зародить семя-основу для дальнейшего развития чистого видения.

Подчеркиваю, это не значит, что вам надо действительно касаться каких-то нечистых объектов, размышлять по поводу них или окружать себя ими. Время для этого еще не пришло. Ваш ум – это очень тонкий инструмент, и вы можете испытать множество препятствий, если переборщите с нечистыми проявлениями, не укрепившись предварительно даже в саттве, а тем более в воззрении. Пока речь идет о том, чтобы укрепляться именно в воззрении единого «вкуса», а не в поведении.

Например, многие любят, когда их хвалят и хорошо о них отзываются, но очень болезненно реагируют, если им делают замечания. Но это странная позиция. Ведь если вам делают замечание, вам помогают! Это не значит, что к вам предвзято относятся или намереваются исподтишка нанести вам удар в самое уязвимое место. Ведь это ваши братья и сестры по Дхарме, старшие монахи, и они просто желают помочь вам, указав на то, что помогло бы в вашей трансформации. А если они помогают вам в вашей трансформации, разве они не лучшие друзья? А представьте, что у вас есть проблемы в поведении или практике, а они ходят молча и ничего по этому поводу не говорят вам, думая так: «Это твое личное дело. Не достигнешь освобождения, ну и бог с тобой». Может быть, такой подход, наоборот, гораздо хуже? Может быть, когда вам делают какое-то замечание, это настоящее благословение? Но стереотипы, к сожалению, настолько укоренились, что мы по-прежнему, даже услышав что-то, принимаем защитную стойку и пытаемся отстаивать себя, вместо того чтобы воспринять такое благословение и искренне поблагодарить. Так проявляется разница между чистым и нечистым видением.

Текст:

«Кто на целесообразное и нецелесообразное, на зной и холод, на жизнь и смерть одинаково смотрит, тот вступает в Брахм. Как выпущенные члены черепаха вновь вбирает, так и чувства втягивает манасом нищенствующий странник».

Важный момент – «кто на целесообразное и нецелесообразное взирает одинаково». Часто, когда мы занимаемся служением и у нас недостаточно внимательности, мы захватываемся так называемой целесообразностью. Мы не рассматриваем служение как средство упражнения в созерцании, как средство преодоления собственного эгоизма, а рассматриваем его просто как банальную работу, которая направлена на получение результата. То есть мы пытаемся работать на результат, забыв про все остальное. Можно сказать, что мы действительно работаем на результат, но только не другой; мы работаем на результат прояснения нашего осознавания. А если вы добиваетесь результата во внешнем, но ваше осознавание при этом затмевается, то я бы сказал, что это отрицательный результат. Все зависит от установки в вашем сознании.

Например, если один ученик говорит: «Я часто не удовлетворяюсь организационно-хозяйственной деятельностью в монастыре», то это игровая самоосвобожденная неудовлетворенность, это желание все улучшить и оптимизировать, стремление к прогрессу, к движению вперед. Я тоже всегда стараюсь это делать. Но если у тебя неудовлетворенность как нечто эгоистичное, как хроническое страдание, то это совсем другое дело. В таком случае нужно сказать: «А кто есть неудовлетворенный или удовлетворенный? Есть ли он вообще? Попробуй выяснить, кто же этот неудовлетворенный. Действительно ли есть такое «я» в реальности? Попробуй выяснить, кто есть делающий и что есть процесс действия? Попробуй прояснить свое сознание. Все дело только в тебе, в твоем сознании, не ищи причин вовне. Попробуй выяснить существует ли нечто, о чем ты говоришь, вне твоего видения. Существует ли монастырь, деятельность и другие? Все зависит от тебя, ты сам создаешь тот тоннель реальности, в котором живешь. Будь уверен, монастырь в глазах другого человека выглядит иначе, а не так как у тебя. Деятельность в глазах другого монаха выглядит совершенно иначе, потому что он находится в другом тоннеле реальности, в другом кармическом видении. В его глазах все может быть чудесно, возможно, он видит вокруг дворцы. Разве ты проник в чужую голову, чтобы судить об этом? Это только твое видение, только твой тоннель реальности. Чем пребывать в таком неудовлетворенном состоянии, попробуй войти в более высокое видение и посмотреть с этой точки зрения. Если твой разум прояснится, ты увидишь, что все абсолютно совершенно, просто раньше ты был в несовершенном состоянии».

Неудовлетворенность всегда возникает как отсутствие ясности и, напротив, когда есть ясность, удовлетворенность возникает естественно.

Если служение – это самоосвобожденная творческая игра, проясняющая осознавание, то такой подход правильный. А если мы просто пытаемся работать на результат, минуя процессы внимательности, то это в любом случае отрицательный результат. Другими словами, над мирской целесообразностью или нецелесообразностью у нас доминирует подход высшей целесообразности, то есть для нас целесообразно то, что способствует пробуждению. Если что-то не способствует пробуждению, но оно целесообразно в относительном плане, то мы этим даже можем пожертвовать.

Иногда некоторые вещи можно оставить просто в покое и позволить им быть, как они есть, не накладывая на них свои проекции. Иногда, захваченные целесообразностью, мы настолько проецируем на внешнюю реальность свои иллюзии, что эти иллюзии нам кажутся чем-то реальным, а когда они не реализуются (не проявляются), мы от этого приходим в замешательство. Это можно много раз видеть, особенно когда мы занимаемся служением (деятельность) и отождествляемся с действием. Вопрос в том, чтобы перевести обычную деятельность в лилу, игру, самоосвобожденную творческую активность, которая исходит из внутреннего центра, а не обусловлена обстоятельствами. И когда нам удастся преобразовать обычную целеполагающую деятельность в лилу, игру, мы увидим, что служение наше эффективнее на два порядка. С большей ясностью мы за короткое время можем увидеть намного больше, и тогда наступает подлинная удовлетворенность, потому что в служение привносится элемент творчества, потому что каждый момент мы находимся в точке целостности, завершенности.

Текст:

«Как при светильнике видна окутанная тьмой одежда, так при светильнике разума, (буддхи) становится виден Атман».

Это все в тебе я вижу, лучший из мудрых, а также иные предметы познания тебе досконально известны, владыка. Знаю, что ты преодолел влечение к предметам чувств, брахмариши, благодаря милости твоего гуру и твоему стремлению к знанию. По его же милости весьма труднодостижимым, великий муни, я обладаю этим дивным знанием, потому и про тебя мне все известно. Превосходно твое осуществление знания и путь превосходен, превосходно твое величие, но ты об этом не знаешь или по своей юности, или из-за сомнения, или из-за боязни не достичь освобождения. Хотя ты уже достиг познания, но еще не пошел его дорогой. Когда решительный, чистый, подобно мне, разрешит сомнения, освобождается от уз сердца, и он вступает на эту дорогу.

Владыка, ты преисполнен познания, стоек разумом, не жаден. Без таких усилий нельзя достичь запредельного Брахмо. Для тебя нет счастья и несчастья, у тебя нет жадности к предметам, не возбуждается в тебе страсть, ты не находишь удовольствия в пении, пляске. Родственными узами ты не связан. К страшному нет у тебя страха. Я вижу: равны для тебя ком земли, золото, камень, о причастный великой доле! Я вижу, да и другие мудрецы видят, что ты достиг негибельной, безболезненной, высочайшей дороги. Каков здесь плод для брамина, какова цель освобождения, ты в этом наставлен, брамин. Зачем еще тебе спрашивать нужно?»

Шука пришел к Джанаке, будучи уже в определенной степени реализации. Он выполнял перед этим очень аскетичную практику в Гималаях и овладел состоянием левитации. Когда он шел к Джанаке, отец запретил ему пользоваться левитацией и сказал идти пешком, чтобы тот не очень возгордился. Это указывает на то, что в юности он достиг уже высочайшей реализации. Он достиг такой реализации, потому что не был простым юношей. Шука – это одна из эманаций Шивы. Шива благословил Вьясу рождением такого чудесного сына за его тапас, аскетическую практику; он пообещал Вьясе, что у него родится сын, который потрясет всех величием свой реализации. И по благословлению Шивы такой сын у Вьясы родился. Тем не менее у Шуки, обладающего превосходными качествами, скорее всего, еще оставались некоторые сомнения и какие-то тонкие двойственные завесы, поэтому он пришел к Джанаке, чтобы их устранить.

Джанака дает Шуке учение с позиции высшего совершенства. Он говорит: «Превосходно твое осуществление знания и путь превосходен, превосходно твое величие, но ты об этом не знаешь или по своей юности, или из-за сомнения, или из-за боязни не достичь освобождения».

Это очень важный момент, то есть Джанака дает ему прямое введение. Он говорит: «Ты абсолютен, ты совершенен, ты чист, ты превосходен прямо в данный момент, но ты об этом не знаешь». То есть поверхностный ум Шуки пока еще не полностью с этим превосходством соединился, поэтому у него есть сомнение.

Прямо сейчас наш Атман (высшее сознание) сверкает величием, независимо от того, знаем мы это или нет, хотим мы этого или нет. Прямо сейчас буддхи (интуитивное космическое сознание) уже сияет. Но манас и ахамкара, основывающаяся на манасе, с этим не соединены, поэтому они буддхи и Атман как бы не знают. Они его как бы не знают, потому что не знать его полностью невозможно, ибо Атман и буддхи – это основа манаса и ахамкары.

Джанака говорит: «Ты об этом не знаешь или по своей юности, или из-за сомнения, или из-за боязни не достичь освобождения». Почему мы этого не знаем? Можно сказать, что, если манас (ум) развернут и обращен в сторону внешних объектов, мы просто не распознаем то, что нам уже присуще.

Я часто приводил такой пример. Когда я ехал из Запорожья в Бердянск на микроавтобусе, то примерно за пятьсот метров у обочины дороги увидел, как мне показалось, рыжую собачку. Но потом, когда мы приблизились метров на пятьдесят, я увидел, что на желто-коричневом стуле стоит банка с медом, которую продают. Было очень удивительно наблюдать, как меняется ассоциация: издалека это казалось рыжей собачкой, а когда вы подъехали ближе, это оказалось стулом, на котором стояла банка с медом. Я подумал: «Превращалась ли собачка в банку с медом? Прилагал ли я усилия, чтобы превратить собачку в банку с медом? Была ли реально собачка с самого начала?» Собачка символизирует сансару, двойственное нечистое видение, а банка с медом символизирует истинное «Я». Независимо от того, что я думал о банке с медом, даже когда я думал о ней, как о собачке, она с самого начала была банкой с медом, а то, что я думал о ней, было лишь моими фантазиями.

Таким же образом с самого начала мы обладаем этой «банкой с медом», хотя она нам кажется «собачкой». Когда мы вступаем на путь, мы думаем: «О, учитель! Помоги мне превратить мою «рыжую собачку» в «банку с медом», я буду усердно практиковать». Учитель улыбается на это, думая: «О чем ты вообще говоришь? С самого начала «собачки» не существует, это просто твое видение. С самого начала есть только «банка с медом».

Достигаем ли мы в процессе приближения банки с медом? Создаем ли мы ее? Или мы ее узнаем как то, что всегда есть и всегда было, но оставалось не распознано. Другими словами, совершенство нашей природы изначально, оно присутствует прямо сейчас. Но есть видение, которое пока не позволяет нам его распознать.

И на это Джанака намекает Шуке. Он говорит: «Может, ты еще просто боишься не достичь освобождения?» Представьте, человек говорит: «Я боюсь, что мне не удастся достичь банки с медом» или «Я боюсь, что мне не удастся свою собачку превратить в банку с медом». Учитель думает: «Попробуй распознать, попробуй понять, что изначально никакой собачки не существовало! Что с самого начала была только банка с медом!» Кто уже съездил на автомобиле туда, а потом вернулся обратно, тот четко знает, что там нет никакой собачки, а есть банка с медом. Но тому, кто еще находится в пути, все равно кажется, что это собачка, поэтому у него возникает страх, страдание, беспокойство, замешательство, желание достичь банки с медом или как-то превратить собачку в банку с медом. Это как в случае, описанном Шанкарой, про веревку и змею. Змеи нет, а есть веревка. Веревка только кажется змеей в темноте.

И Джанака говорит: «Хотя ты уже достиг познания, но еще не пошел его дорогой, ты вступил на путь, твой разум ясен, но сущность ты еще не уловил. Ты обладаешь выдающимися качествами йогина, равностно относишься ко всему, ни к чему не привязан, равным образом видишь золото и камни, у тебя сильная воля и способность к аскетизму. Просто попробуй осознать свое совершенство. Какие тебе еще нужны наставления?»

Именно на этой стадии учитель говорит: «Попробуй осознать свое нерожденное совершенство просто за счет бдительности и созерцания. Не ищи каких-то других сверх этого наставлений. Сама попытка такого осознавания ответит на все твои вопросы. Сомнения возникают, когда ты не пробуешь это делать, остаешься невнимательным. И тогда совершенство не дает тебе вдохновения, не освобождает твои иллюзии. Если же ты внимателен, это совершенство начинает работать на тебя».

Шука, получив эти наставления, принял твердое решение, утвердив себя в Атмане, и созерцая в себе Атман, продолжить практику. То есть в данном случае Шука выполнил три золотых правила:

– шравана – он вопрошал наставления у Джанаки; 

– манана – он уточнял свое состояние у Джанаки, пока не прояснил его, не получил прямое введение собственного совершенства и не принял «великое решение» оставаться в недеянии всю жизнь, утверждаясь в этом естественном состоянии;

– нидидхьясана – он приступил к непрерывному созерцанию, поднявшись на вершину снежной горы для продолжения своей практики.

Самое удивительное бывает, когда ученик, получив объяснения, соглашается с ними, а через некоторое время спрашивает: «А не укусит ли меня собачка?»