04.06.2003

Само чтение историй о Даттатрее подобно даршану прямого введения. Чтение историй о Даттатрее дает возможность испытать проблеск состояния единого «вкуса». Считается, что всякий раз, когда мы практикуем самоосвобождение или учение о самоосвобождении, проявляется просветленная сила ясности Даттатреи. Так же как Шива связан с тантрическими практиками, управлением праной, ветрами, Даттатрея олицетворяет игру самоосвобожденной Мудрости, он олицетворяет собой само недвойственное видение. Часто говорится, что Даттатрея – большой любитель устраивать проверки своим ученикам. Его поведение непредсказуемо, он может проявиться в любом облике: йогина, аскета, царя, безумного нищего, духа. Проверка заключалась в том, распознает ли ученик его в этом облике. Чтобы его распознать, нужно чистое видение и присутствие осознанности. По сути, все эти проверки – напоминание, возвращение ученика к естественному состоянию.

Текст:

«Около Сахиадри есть место Матапура, где жил брамин, которого звали Вишнудатта. Он был весьма сведущ в изучении вед и стоек в их применении. Его жена Сушила была чрезвычайно преданной и благодетельной. У меня нет возможности описать стойкость, аскетизм и отсутствие желаний, свойственные этой благородной чете. Они ни о чем не беспокоились, они жили в своем собственном мире, просто следуя своим религиозным обычаям. Если жители деревни давали ему немного зерна, относясь к нему как к хорошему брамину, это было большое богатство для них. Постепенно даже жители деревни перестали обращать на них внимание. Перед их домом росло дерево пипал, и на нем жил брахмаракшас».

Саптодахарини (4.Систематическое выполнение своих обязанностей).

Считается, что брахмаракшас, это дух брахмана или йогина, который принял скверное рождение в виде духа, или это дух какого-нибудь Гуру, знаниями которого пренебрегали при жизни, и он вошел в разгневанное состояние, или это дух падшего брахмана.

Текст:

«Он собирал и ел зерна вареного риса, предлагаемые ежедневно Вишнудаттой всем живым созданиям после совершения подношения всем живым существам. Поэтому брахмаракшас не наносил ущерба той чете, вместо этого он часто досаждал другим людям. Постепенно он понял, что вредить другим – грех. Он сам был удивлен этими мыслями. Со временем его благочестие возрастало все больше и больше. Вскоре он осознал, что все это результат вайшвадевы – жертвоприношений, совершаемых тем благочестивым брамином. В то время как его доброта возрастала, в нем росло и чувство признательности, оно достигло высшей степени в желании отплатить брамину за доброту. Однажды он достаточно осмелел, чтобы появиться в своем истинном облике перед Вишнудаттой, который ставил подношения из вареного риса перед деревом. Брамин был испуган, видя его отвратительную и ужасную внешность. Но брахмаракшас попросил его не пугаться и, выразив свою признательность, со всей возможной любезностью сказал Вишнудатте, что хотел бы отблагодарить его за доброту и что тот может просить его обо всем, что хочет.

Вишнудатта был совершенно озадачен. Брахмаракшас настаивал, чтобы он высказал свое желание. Однако как брамин ни старался, он не мог придумать никакого желания. Брахмаракшас не уступал и не покидал его. Наконец, Вишнудатта подумал, что будет лучше посоветоваться со своей женой. Сначала она тоже не могла придумать ни одного желания, но после долгих раздумий, тем не менее, ей пришла одна идея. Она сказала своему мужу: «Разве не желаешь ты уже долгое время получить даршан Господа Даттатреи? Брахмаракшас, очевидно, обладает великими силами, возможно, он сумеет тебе помочь». Ее предложение ему очень понравилось, и он высказал его брахмаракшасу. Едва услышав имя Даттатреи, брахмаракшас подпрыгнул и отпрянул в панике. Он сказал угрожающе: «О, брамин, ты должен забыть твое распоряжение. Никогда не повторяй это имя, от звука которого наши сердца разрываются, и мы умираем. Как я могу привести тебя к нему? Может ли быть что-нибудь более несправедливое, чем это?»

Вишнудатта расстроился и сказал: «Хорошо, мне казалось, ты обладаешь сверхчеловеческими силами, вот почему я попросил тебя, веря, что для тебя нет ничего невозможного. Забудь об этом. Я не хочу ничего. Я отнесусь к этому так, как будто ты уже оказал мне любезность. Поэтому не беспокойся». Из-за новой для него внутренней почтительности брахмаракшас даже не думал взять назад свое обещание, но он не мог гарантировать успех. После долгих препирательств, он все же решился и сказал: «О, брамин, питаясь твоей пищей, я не могу обманывать тебя. Ты такой неуступчивый и говоришь, что не желаешь ничего другого. Хорошо, я сделаю то, что ты желаешь, но с одним условием. Тот, кого ты упомянул – великий йог. Более того, он – великий волшебник и может принимать самые невероятные личины. Он передвигается по запретным местам. Я выясню, где он находится, вернусь и покажу тебе его на расстоянии. Затем без колебаний ты должен пойти и припасть к его стопам. Я сам не могу близко подойти к нему. Запомни: дотронуться до его стоп, и служить ему с верой. Но я предупреждаю тебя, я не возьму тебя к нему больше трех раз. Тогда мое обещание будет выполнено». Сказав так, брахмаракшас ушел. Позже он внезапно появился и взволнованным голосом сказал: «Идем со мной» – и повел Вишнудатту в мясной магазин. Там был сумасшедший, ходивший вокруг и выпрашивавший кусочки мяса. Его внешний вид был страшен, а лицо ужасно. Его большие глаза горели подобно углям. Казалось, он был пьян и насквозь пропитался пальмовой водкой. То раскачиваясь, то останавливаясь в нерешительности, то падая и затем вставая, он нетвердо переходил туда-сюда. Когда он двигался, мухи, роящиеся по всему его телу, разлетались. Сверкание его горящих глаз наводило на мысль, что он ищет случая задушить кого-нибудь. Указав на него пальцем издалека, брахмаракшас сказал: «Видишь того сумасшедшего, это и есть твой Датта. Беги и припади к его стопам» – и в страхе ушел. Лучший среди браминов почувствовал, как будто целое яблоко застряло в его горле, а валун придавил грудь. Его первой проблемой было – как перенести тот ужасный запах. «О боже, после такой чистой жизни я должен идти в это внушающее страх место из-за дружбы с ракшасом. Правду ли сказал ракшас, что этот отвратительный человек непристойного поведения и есть Господь Даттатрея? Незаметно, что ракшас пошутил. Но можно ли вообразить, что бог Даттатрея, возлюбленный сын Атри и Анасуи, был бы похож на это? Даже если он – авадхута, как он может быть столь ужасен? Но, кажется, брахмаракшас заслуживает доверия. Какая ему выгода меня обманывать? Возможно, он говорит правду. Однако как знаток Вед может войти в такой магазин? Как могу я войти туда и касаться такого, внушающего ужас, человека? Те, кто увидят, что они скажут обо мне? Если бы только я знал, что я должен сделать!»

Нужно понять менталитет брахмана. Брахман совершает несколько ритуальных омовений в день. Для брахмана зайти в мясной магазин – это значит подвергнуться ритуальному осквернению. Фактически, это равноценно изгнанию из своей касты и разрыву отношений с родственниками своей касты. У брахмана были свои собственные идеи о чистоте. Но принцип абсолютной недвойственности предполагает идею абсолютной чистоты, которая выходит за пределы человеческого понимания чистоты. Часто в тантре изображаются божества. Если это мирные, нам кажется, что это действительно нечто прекрасное и святое, у нас возникают возвышенные чувства. Но есть гневные божества. Они могут изображаться с чашами из черепа, наполненными кровью, с гирляндами из человеческих черепов, попирающими ногами труп, с накидкой из человеческой кожи, объятые языками пламени, тем не менее они считаются божествами и принципом просветления. Это означает, что принцип просветления может принимать как мирные, так и гневные (яростные) формы. Нам с относительного человеческого видения они могут показаться устрашающими, нечистыми или отталкивающими. Тем не менее, с точки зрения тантры, они выражают самую сущность и глубину принципа просветления. Эти божества не являются чем-то внешним. Божества (особенно в ануттара-тантре) считаются эманациями различных энергий нашего тела и ума. Это различные энергии, объединившиеся с принципом просветления. Эти энергии существуют внутри нашего ума и тела. Вопрос в том, можем ли мы объединить эти энергии с принципом просветления, распознаем ли мы их каждую секунду или нет. Сталкиваясь с ними, мы всегда сталкиваемся с собственным приятием и отвержением, наше собственное приятие и отвержение проявляются инстинктивно, автоматически. Казалось бы, мы находимся в созерцании, но, сталкиваясь с различными энергиями, внезапно мы видим, что приятие и отвержение проявляются помимо нашей воли созерцания. Тогда мы задумываемся о том, насколько сильно укоренилось в нас приятие и отвержение. Принцип божества означает чистое видение.

Такое абсолютно чистое видение йогин тренируется реализовать, чтобы достичь освобождения, к примеру, в бардо. Это не вопрос метафизики. В бардо вскрываются все каналы, и обнажается полнота всех энергий. Есть мирные божества, есть гневные. Когда появляются гневные божества, они выглядят очень ужасающе. Они могут быть ростом с девятиэтажный дом или заполнять все небо, извергать пламя или выглядеть в виде демонов с палицей и кричать что-то наподобие: «Бей! Убивай!» Живое существо, видя их, просто теряется в панике и ужасе, его сознание отключается, либо из-за страха оно опускается, рождаясь в низших сферах. Но живое существо не понимает того, что все эти манифестации и эманации являются энергиями его собственного ума и тела. Оно их не узнает как свое собственное проявление. Если же йогин сумеет их опознать в чистом видении и интегрировать в естественное состояние, внезапно он обнаружит просветляющую сущность всех этих божеств и эманаций, и увидит, что они недвойственны и неотделимы от Ясного Света.

Текст:

«Пока брамин раздумывал таким образом, сумасшедший исчез. Когда брамин повсюду искал его, вернулся изумленный брахмаракшас и сказал: «О, брамин, вначале я сказал тебе, что этот человек – великий обманщик, его внешность вселяет ужас. Я сказал, что ты не поверишь мне. Этот шанс упущен, но я покажу тебе его снова. По крайней мере, тогда имей немного здравого смысла!» Брамин задрожал: «Поистине, какую ошибку я совершил! Господь правит дхармой и адхармой, веды – его дыхание, миры – это его игрушки. Какие правила поведения могут существовать для него, какие нарушения приличий? Я потерял разум, я не прошел проверки Господа». Так Вишнудатту мучили угрызения совести.

Спустя несколько дней брахмаракшас снова пришел в спешке, сказал: «Идем, он проезжает поблизости» – и взял Вишнудатту на кладбище. Там среди кучи обуглившихся человеческих костей был палач. Его окружали собаки. Вместе с собаками он вытаскивал полуобгоревшие трупы из погребального костра, и казалось, ел их. Его глаза были похожи на красные угли из тамариндового дерева, тлеющие в золе. Шею обвивала гирлянда из костей, а на ушах висели кишки. Все его тело было измазано кровью. Такова была его пугающая форма. Указав на него, брахмаракшас сказал: «Смотри, это твой Господь. Будь осторожен» – и убежал так быстро, как только мог.

Вишнудатта подготовился к этому моменту с бдительным разумом, решив, что в какой бы форме Господь ни был, он не должен прийти в замешательство. В этот момент у него не было никакого сомнения, но он был испуган. Однако он контролировал себя, дрожа, подошел к нему и простерся. Когда палач отошел в сторону, казалось, его тело охвачено языками пламени. Он ударил Вишнудатту костью, которую держал в руке. Бедный Вишнудатта чувствовал, будто его жизнь готова угаснуть. Между тем собаки начали лаять и бросаться на него. Брамин был вне себя от ужаса. Он собрал всю свою силу и побежал. Достигнув дома, он рухнул. Брахмаракшас, сидящий под деревом пипал, весело смеялся над ним: «Привет, господин пандит. Я и не думал, что вы можете так быстро бегать. Удача опять покинула тебя. Проверки Даттатреи не простые. Ты не единственный, кто потерпел неудачу. Я надеялся, что в этот раз ты выдержишь. И чего я беспокоюсь о тебе? Я предоставлю тебе еще один шанс, если ты отважишься снова пойти».

По сути, узнать Даттатрею – это значит сохранить чистое видение, сохранить естественное состояние присутствия (брахма-бхавану) под напором внешних факторов и обстоятельств. В абсолютном смысле Даттатрея – это есть естественное состояние. Вы его узнаете в любом живом существе, если находитесь в подлинном присутствии. Даттатрея сталкивает своих учеников с различными проявлениями во Вселенной, обнажая их фиксацию и цепляние за приятие и отвержение. Когда их принимающий или отвергающий ум обнажается, то они теряют осознанность и выпадают из естественного состояния. Это означает, что они не выдержали проверку. Проверку выдерживают те, кто удерживает естественное состояние, их приятие и отверждение не властны над ним больше.

Текст:

«Чувствуя глубокий стыд, Вишнудатта сел на пороге своего дома, где его нашла жена Сушила и утешила нежными словами: «Мой бедный муж, ты очень старался, однако удача не благоволила тебе. Забудь это. Заслуг, которые у нас есть, достаточно. Этот ракшас сказал, что Господь – большой выдумщик. Почему ты должен тянуть свои руки к гроздьям винограда, до которых нельзя дотянуться?» Но для Вишнудатты его привязанность к телу была невыносимой колючкой в сердце. «Как мог я убежать, боясь, что это тело будет повреждено?» Поэтому он чувствовал стыд и вину во время выполнения своих религиозных ритуалов.

Однажды брахмаракшас пришел и позвал его снова. В этот раз он не боялся. «О брамин, – сказал брахмаракшас, – согласно моему обещанию, я предоставляю тебе третий и последний шанс. Ты уже потерял два из них. Помни это, и не потрать зря и этот». Это доказывало, что он не верил в то, что брамин не выдержит эту проверку. Вишнудатта последовал за брахмаракшасом с отчаянной решимостью. «Может ли быть глупец, равный мне! Как я могу приписывать недостатки самому Господу и обвинять его в непристойном поведении? Какой я несчастный, что хотя знаю очень хорошо, что он один и только один Господь, который защищает все миры, но даже после этого, увидев Его своими собственными глазами, я спасался бегством, переполненный страхом, опасаясь, что мое тело будет повреждено. Это должно случиться снова, это последняя проверка. Есть только две возможности: получить милость Господа или умереть».

В это время, брахмаракшас повел его в поселение в хариджан (хариджан – это неприкасаемые, самая низшая каста). Сейчас в уме Вишнудатты не было ни капли сомнения; ни малейшего страха, не было в его душе. Бросившись вперед, он упал к ногам его и, схватив, крепко держался за них, говоря: «Господь, я ищу твоей защиты, пожалуйста, будь ко мне милосерден». Хариджанин ударил брамина в лицо и начал оскорблять его. Он даже плюнул на него, он бил его и мучил его различными способами. Что бы хариджанин ни делал, Вишнудатта не отпускал его стоп. Даже когда он нанес ему значительные повреждения, Вишнудатта произносил только одно: «Господь, защити». С плотно закрытыми глазами, он все крепче сжимал стопы Господа и произносил: «Господь, защити!», – как будто не знал других слов, когда внезапно услышал ласковый голос, говорящий: «Что я могу сделать для тебя?» Вишнудатта лишился самообладания от ласковости, нежности слов Господа. Не только ласка была в тех словах, но и нектар. Не отпуская стоп Господа, Вишнудатта поднял свою голову и открыл глаза. Перед ним был милосердный Господь, одетый в одежды цвета охры; на его губах блеск, превосходящий лунный свет, вызванный лучезарной улыбкой, преисполненной сострадания. Лунный свет тела блаженства исходил от безупречного Господа, сидевшего на украшенном сидении из священной травы. Вишнудатта в удивлении посмотрел вокруг. Где собаки, трупы, вороны и орлы? Поселение хариджан тоже исчезло. Вместо этого там был приводящий в восторг тапован, там царило удивительное спокойствие и беспредельное сияние. Не поддающийся определению Господь был там, окруженный божественным блаженством. Сердце Вишнудатты преисполнилось радости. Без какого-либо усилия он поднялся и трижды обошел вокруг Господа. Из его уст лились мантры четырех вед во славу Господа, подобно течению Ганги. В этом счастливом состоянии он не сознавал, что делает, он кланялся снова и снова, его глаза заполнились слезами радости. Он превозносил Господа и, дотронувшись до Его стоп, сказал: «О, мой Господь, я испытываю великое чувство свершения, коснувшись Твоих стоп. Есть ли кто-нибудь, кто не чувствует, что достиг своей высшей цели, когда ты явил Себя? Господь, ты – океан милосердия!» Это были не простые слова, правильнее сказать, что он находился в состоянии экстаза. Те, кто охвачен божественным неистовством, счастливы, и Вишнудатта ощущал себя самым счастливым среди них. Господь тоже был крайне счастлив, видя его ликующую преданность. Он нежно поднял Вишнудатту и сказал: «Лучший среди випра, проси что хочешь».

Благодаря таким проверкам и испытаниям многие двойственные нечистые состояния Вишнудатты рассеялись, препятствия к чистому видению были устранены. Поэтому можно сказать, что он вошел в состояние сахаджа-самадхи, в котором все видится абсолютным. Переживая сахаджа-самадхи, йогин уходит от обусловленного кармического видения и переносится в чистое, полностью пробужденное видение.

Это парадокс, но все дело в том, что мы верим в этот окружающий мир, поэтому он для нас реален, и это кармическое видение для нас реально, оно оказывает влияние на наш ум. Принцип чистого видения, естественное состояние означает, что мы начинаем верить в абсолютность этого мира, поверхностные качества этого мира больше не вводят нас в заблуждение, а мы имеем веру в абсолютность всего, что мы видим.

Находиться в естественном состоянии и верить в абсолютность – это одно и то же. К примеру, когда вы воспринимаете что-либо, у вас всегда есть два способа восприятия: первый способ – видеть это обусловленными глазами, второй способ – видеть из глубины созерцания. Если вы находитесь в подлинном созерцании, вы обязательно увидите это как проявление абсолютного состояния.