17.10.2003

Текст:

«Когда вникаешь в понимание состояния, как оно есть, созерцание становится (не)рассудочным, (не)понятийным. Желание блаженства – это болезнь привязанности, если не исцелить ее действенным снадобьем непоколебимого равенства, то даже причины высших перерождений будут осквернены страстями».

Для того чтобы обрести понимание естественного состояния, следует понять, что значит быть нерассудочным, непонятийным. Человек, который вышел за понятийный ум, и человек, который не вышел, – это два совершенно разных существа; между такими практиками разница такая же, как между небом и землей. Даже если тот, кто вышел за пределы понятийного ума, еще не просветлен, тем не менее он пережил достаточный опыт ясности, чтобы не быть ограниченным концепциями. Пока мы не вышли за понятийный ум, наш ум увлечен знанием, но это знание рассудочное. После выхода за пределы концепций, наш ум хоть и увлечен знанием, но оно не облечено в мысли, слова, концепции. Более того, если выход за концепции произошел, то ум больше не стремится к чему бы то ни было вообще, кроме как оставаться в этом нерассудочном состоянии вне концепций. Другими словами, ум получает ответы, находясь в природе самого себя.

Я слышал беседу Шри Раджниша. Он говорил так: «У меня нет вопросов, одни ответы». Это так. До тех пор, пока мы не вышли за пределы понятий, у нас много вопросов, но в момент переживания состояния вне понятий все вопросы исчезают. Откуда же берутся ответы? Из самого непонятийного состояния, потому что само непонятийное состояние, естественный Ум – это источник всех ответов, всех концепций и знаний. Понятийный ум является своего рода тонкой вуалью, сетью, которая накинута на сверкающую природу «Я». Когда эта вуаль разрывается, сверкающая природа «Я» обнажается.

Далее здесь говорится «желание блаженства – это болезнь привязанности». Если мы хотим переживаний от духовной практики, будь то мистические или обыденные, и страстно за них цепляемся, то они становится новыми омрачениями, поскольку сами такие желания проистекают из той же индивидуальности, а индивидуальность является клеткой для Ясного Света. Поэтому, желая чего-либо, мы сами запираем эту клетку. Конечно, практик всегда желает опытов и всего прочего, однако он может научиться желать их, не желая, чтобы его исконное осознавание не запиралось в клетку понятийного ума и цепляний за «я».

Текст:

«Принимать как путь то, что путем не является – опасный недуг. Кто таким образом желает достичь цели, подобен оленю, бегущему за миражом. Но цели так не достичь, обыщи хоть все три мира, просветление остается сокрытым. Мгновенная Мудрость, запредельная любой мысли, подобна драгоценности, исходящей от всех Учителей. Она не может стать объектом и без нужды в изменении по самой своей природе полностью исполняет все чаяния. Если не изучать ее, но оставить как есть, то проявятся всевозможные достоинства. Она не воспринимается зримо, но проявляет себя во всем. Учитель, не подвластный двойственности себя и другого, это драгоценное сокровище. Поскольку самоотверженно и сострадательно учит осуществлению всеобщей цели».

«Принимать как путь то, что путем не является, – опасный недуг». Опасный недуг наступает тогда, когда мы основываем свою практику на заблуждениях. Говорится, что в таком случае мы не лучше оленя, который бежит за миражом.

Однажды Марпа в кругу учеников и почитателей, которые пригласили его на праздничный обед, объяснял принцип недеяния, оставления как оно есть, неотвержения-неприятия. На этом пиршестве присутствовал брат Марпы, который был мирянином. Услышав такие наставлениям, он ухмыльнулся и сказал: «Выходит, мы все занимаемся тем, о чем ты говоришь. Мы ведь только и делаем, что ничего не делаем, не медитируем. Что-то я не заметил, чтобы кто-то из нас стал буддой». Марпа ответил ему: «Брат, ты заблуждаешься».

Брат никогда не верил Марпе, хотя тот был живым буддой. Он скептически смотрел на Марпу и на его учеников, наверное потому, что был его родственником. Однажды Марпа демонстрировал перенос сознания. Он перенес его в мертвого воробья, который встал, обошел три раза вокруг статуи Будды и сделал поклон. Когда брат Марпы узнал об этом, он подумал: «Он был в Индии, а там много разных фокусников, у которых он и научился этому. Но я не могу поверить, что он святой». Марпа вел жизнь не аскета, не мирянина, а больше практика, окруженного учениками, он занимался разнообразной деятельностью, у него был свой большой дом. В другой раз, когда охотники убили оленя, и тот упал в воду, Марпа вошел в его тело, вышел в его теле из воды, дошел до ворот, а затем покинул это тело, и тогда олень снова рухнул на землю. Часто, когда Марпа приходил к своему дому, ему не нужно было открывать дверь, потому что он проходил ее насквозь. Своему ученику Миларепе он показал в воздухе различные эманации божеств, исходящих из его тела. Но, несмотря на все это, брат думал, что Марпа обычный мирянин, который зарабатывает Дхармой на жизнь и оправдывает разными высокоумными словами о недеянии свой образ существования. Тогда Марпа дал ему такой ответ: «Ты заблуждаешься. Между моим образом жизни и твоим разница такая же, как между небом и землей. Я погружен в созерцание, а ты даже не слышал о таком. Ты всю жизнь живешь в бессознательных отвлечениях, тогда как я боюсь отвлечься хотя бы на миг даже во сне. Я научился управлять пранами и ветрами, а ты зарабатываешь только клеши на следующую жизнь. Я обрел непоколебимое состояние в недвойственности, мой ум спокоен, даже если праны подвергаются дисбалансу, а ты блуждаешь в лабиринтах иллюзий, не зная своего ума. Я никогда не покидаю естественного состояния. Даже когда я устал и праны понижены, мой ум никогда не колеблется, он словно палец, увязший в клее. Даже если мне придется умирать, я не покину состояние Ясного Света. И слова о недеянии следует понимать с этой точки зрения». Тогда брат поверил в Марпу и принял его как Учителя.

Текст:

«Мгновенная Мудрость, запредельная любой мысли, подобна драгоценности, исходящей от всех Учителей. Она не может стать объектом и без нужды в изменении по своей природе полностью исполняет все чаяния. Если не изучать ее, но оставить как есть, то проявятся всевозможные достоинства».

Обычно сутры читают медленно, а комментируют быстро, но не наоборот, потому что сутра содержит квинтэссенцию, в ней аккумулировано знание. Это запредельная мудрость, происходящая из естественного состояния. Это драгоценность, которую мы должны признать, и ориентироваться на нее каждую секунду своей жизни. Пока мы не признали эту драгоценность, мы подобны бедняку, у которого в подкладке пальто зашит чек на сто миллионов долларов. В общем-то, он уже не бедняк, тем не менее он в таком положении, словно еще бедняк. Благодаря прямому введению, наставлениям духовного Учителя и собственным стараниям эта подкладка разрезается, и мы открываем эту великую драгоценность.

Говорится, что эта драгоценность не может стать объектом. Из-за того, что наш ум очень материальный, он липнет к объектам и нуждается в какой-либо опоре. Опора нужна незрелым душам. Поклонение с формой, концептуальная религия, изваяния, иконы – это неплохо, это не надо отвергать, однако если есть только это, но нет понимания безопорного состояния, то это детство духа. Исконная Мудрость вообще не является объектом или каким-либо методом внешнего плана, основанным на усилии, за который можно было бы уцепиться – все это разновидности детства духа. Пока мы не пройдем детство духа, мы не сможем постичь состояние Ума, как он есть.

«Без нужды в изменении» означает, что когда мы касаемся этой драгоценности, мы видим ее святость, совершенство и чистоту, мы не можем сделать с ней что-либо. Мы можем делать что-либо с этим телом, например практиковать пранаяму, или с понятийным умом, например делать какую-либо фиксированную медитацию. Все это лежит на поверхности, это полезно делать в относительном измерении. Однако это следует рассматривать, скорее, как служение, как бытовые дела, но не как естественное состояние. Это приносит пользу на относительном уровне, но это нельзя назвать высшей духовной практикой.

Когда же мы соприкасаемся с этой драгоценностью, мы видим, что она не нуждается в изменениях, нет смысла украшать золото или пытаться сделать алмаз крепче. Эта драгоценность абсолютно совершенна. Говорится: «Она по своей природе полностью исполняет все чаяния». Это означает, что когда мы пребываем в осознавании этой драгоценности, все дополнительные желания автоматически удовлетворяются.

Далее в тексте говорится: «Если не изучать ее, но оставить как есть, то проявятся всевозможные достоинства». Когда мы приступаем к духовной практике, у нас не очень много достоинств, мы можем быть неталантливы в чем-то, несообразительны. Однако когда мы обнаруживаем естественное состояние, оно может быть приложено к чему угодно, тысячи достоинств произрастают из него. Другими словами, если вы не можете готовить прасад на кухне хорошо, то это не потому, что вы не умеете, а потому что вы не умеете созерцать. Если вы созерцаете, не может быть, чтобы вы не научились. Это очень просто. Человек, находящийся в созерцании, обучается очень быстро, он очень способен, гибок и талантлив. Он способен с двух аккордов услышать мелодию и развить ее, он может спонтанно написать стихи на любую тему, он обладает чувством вкуса в одежде, в рисовании, в оформлении интерьера, у него во всем есть чувство утонченности, ясность богов. Он излагает Дхарму очень логично, ясно и одновременно очень образно, проникая в самое сердце. Он очень тонок во взаимоотношениях, чувствует малейшие нюансы в настроении другого и всегда поддерживает гармонию. Другими словами, он нигде не ошибается. И так происходит не потому, что специально учился всему этому, а потому что таким образом проявляется его собственная ясность.

Когда Сараха увидел своего Гуру – женщину-дакиню, изготавливавшую стрелы, он восхитился тем, как она это делала. Хотя она была из низшей касты, ее качества были подобны богине, каждое ее действие было преисполнено изящества, она никогда не выходила из состояния созерцания. Когда мимо проезжала процессия со слонами, солдатами и царем, это никак ее не отвлекло, она по-прежнему была погружена в процесс делания стрел. Сараха к тому времени был достаточно умудренным практиком, поэтому он безошибочно распознал святого махасиддху, увидев такое глубокое присутствие.

Говорится, что если оставить все как есть, то всевозможные достоинства проявятся сами. Если мы обнаружили эту драгоценность и созерцаем ее, не исправляя, а только остаемся в ней, то эти достоинства проявляются. Какие это достоинства? Например, у вас появляются успехи в кундалини-йоге. Пока вы не обнаружили центр присутствия этой драгоценности, вы можете делать пранаямы и тренировку ветра, вы можете даже поднять прану, но все это будет рассеиваться. Вы выходите из ритрита, и ум снова работает хаотично, шесть органов чувств работают интенсивно, поэтому прана вытекает. Когда же вы пребываете в присутствии, то и в том случае, если у вас кумбхака всего лишь полторы минуты, вы можете входить в самадхи, поскольку даже небольшие усилия сохраняют вашу прану. У вас созревают все опыты концентрации, шат-чакра-йоги и т.д. Другими словами, когда вы обретаете эту драгоценность, вы словно обретаете магнит, к которому притягиваются все остальные достоинства и качества, любые практики становятся благоприятными, мантры обретают силу, садханы дают результат. А когда вы практикуете методы с целью получения каких-то конкретных результатов, это всегда сотворенное, искусственное, а значит, не очень надежное.

Один монах выполнял особую магическую практику на кладбище: он сидел на трупе, которому в рот положил написанную мандалу, а на груди расположил янтру. Этот монах таким образом семь суток непрерывно начитывал мантру. Через семь суток труп открыл глаза, и богиня через него спросила:

– Что ты хочешь?

Монах хотел обрести сиддхи знания, чтобы стать великим ученым, поэтому он сказал:

– Я хотел бы запоминать все письменные знаки.

Богиня ответила ему:

– Хорошо, будет так, как ты просишь.

После этой садханы он обладал феноменальной памятью и запоминал различные тексты, только взглянув на них. Однако, когда ему передавали устные наставления и знания, он по-прежнему не мог их запомнить. А произошло так потому, что он забыл сказать богине, что хотел бы запоминать не только все увиденное, но и все услышанное.

Когда мы надеемся не на внешнюю сторону запоминания, а на внутреннюю интуитивную мудрость, происходящую из правильного присутствия, нам нет нужды запоминать знаки и устные наставления. По сути, сама эта великая драгоценность является самым великим знаком и единственным устным наставлением. Все остальные – лишь комментарии к ней и помощь.