08.02.2003

Одна из основных агам начинается так:

Деви спрашивает Ишвару:

«Какой путь высшей мудрости нужно практиковать, приняв который можно получить освобождение ради всего человечества?»

Вначале даются наставления по общим практикам отречения, отрешения от мирских желаний, подчинения ума и философии.

Текст:

«Сознание (чайтанья), связанное с аспектом «есмь», называется шакти. Вселенная сияет ее светом. Все творения есть мысль шакти. Состояние ума, полностью лишенное всех привязанностей – чистая мудрость, которая должна быть достигнута».

Кроме абсолютного осознавания трансцендентной Реальности есть энергия (проявление). По сути, все, с чем мы имеем дело в этом мире, связано с проявлениями этой энергии. Сознание индивида является частью такого проявления. Подобно рыбе из воды, оно выпрыгивает из недвойственного состояния. Когда оно контактирует с этой энергией, то склонно запутываться. Непривязанность к шакти, полное воссоединение с недвойственностью – это есть путь освобождения.

Текст:

«Пустота, которая суть бесконечное, всеобъемлющее единое целое, без второго, которое есть именно сияние чистой мудрости, полностью лишенное видимых феноменов и состоящее из аспекта «Я», – это зерно, что плодоносит как освобождение, даруя спасение, создавая возможность соединиться с Высочайшим».

Абсолютная Реальность здесь описывается как пустота. Те, кто не знают писания, считают, что термин «пустота» используется только буддистами. Причем в большей степени буддистами сутры, в меньшей – махаяны и в еще меньшей – ануттара-тантры. Однако она используется также в адвайте. Пустота – это синоним абсолютной Реальности. Когда мы проникаем в пустотность всех вещей, в пустотность своего «Я», в пустотность восприятия, когда «Я» воспринимает все объекты, тогда мы обнаруживаем их полную бессущностность, тогда мы близки к пониманию недвойственности, трансцендентной Реальности (Брахмана). Пока у нас нет взгляда пустотности, мы никогда не подойдем близко к пониманию недвойственности. В низших тантрах человек выполняет садханы божества, стремясь попасть в локу – мир этого божества. Либо он следует ритуалам, либо читает пураны. Однако если нет понимания пустотности, то все это лишь очередные иллюзии, скрывающие реальность.

В самых древних упанишадах («Чхандогья», «Брихадараньяка») пишется, что есть два пути знания: первый предназначен для обычных людей, второй – для самых счастливых. Первый путь знания многообразен: от ведических ритуалов, янтр, дней луны, знаний о богах и прочем, вплоть до знания энергий и способности ими управлять. Второй путь – это знание только недвойственности, поэтому тот, кто хочет следовать высшему знанию, должен изучать только путь недвойственности, пустоты и недвойственного Брахмана, оставив все остальные пути, как опытный портной оставляет лоскуты кожи и берет только ткань, пригодную к употреблению. Те, кто ищут вечного освобождения, не нуждаются в попытках практиковать повторение неисчислимых различных мантр, методов йоги, они не нуждаются в совершении пуджи, намаскар и т.д. Высочайшая истина, провозглашенная в ведах, может быть познана только посредством мудрости. Следовательно, нет абсолютно никакой необходимости знать что-либо, кроме себя самого.

В учении есть три фундамента: джняна (воззрение), иччха (осознавание) и крийя (поведение). Вначале мы должны обрести прочный фундамент в виде воззрения, взгляда. Другими словами, даже если мы и не реализовали сущность йоги на своем опыте, по крайней мере, мы приобретаем некоторое понимание того, что является иллюзией, а что является абсолютной Истиной. Воззрение – это недвойственность. Это подобно тому, как вы нашли твердый путь, с которого больше никогда не свернете. Вопрос в том, чтобы дойти до него. Принять воззрение как недвойственность для практика с выдающимися способностями – это само по себе уже является почти освобождением. Если он выбирает это воззрение, то держится его в любых ситуациях. Поддержание внимательности к воззрению – это само по себе есть присутствие. В естественное состояние можно войти разными способами: через передачу от Гуру, через правильное самадхи (дхьяна-йога), через пробуждение кундалини, через уничтожение эгоизма, преданность, самоотдачу и служение без надежды и страха, через принятие воззрения как путь. Того, кто понял воззрение, больше никогда не пленят низшие взгляды, низшие пути, двойственность, иллюзии. Он привыкает к нему, держится его в любой ситуации и постепенно это становится непрерывной медитацией. Поэтому есть такая поговорка: «Дело не в медитации, а в привыкании». Другими словами, способный практик, услышав одну строчку из «Авадхута-гиты» впитывает ее в свое сердце и носит день и ночь, пока она не расцветет и не созреет. Этого достаточно.

Шравана, манана, нидидхьясана

В древности были святые, которые, случайно услышав сутру, проходя мимо рынка или из уст Гуру, достигали полного просветления. Если вы услышали, что все есть иллюзия, и кроме иллюзии все есть абсолютное Бытие, и если вы приняли это как воззрение, то чтобы ни было с вами, вы готовы сказать: «Все это есть иллюзия, и я не буду ни страдать, ни переживать». Если вы поняли, что все есть только абсолютный Брахман, то для вас нет ни мужчин, ни женщин, ни матери, ни отца, ни неба, ни земли, ни себя, ни других, ни насекомых, ни кошек, ни собак, а все есть только Брахман. И вы придерживаетесь этого в своем сущностном глубинном сознании. В относительном измерении вы играете роль того или этого и соблюдаете принципы, но в абсолютном смысле вы придерживаетесь абсолютного воззрения. Это путь, который позволит сделать воззрение путем.

Текст:

« Соединяйся с той единой всеобщностью, которая всепроникающая, не имеет внешнего или внутреннего, лишена всех представлений о направлениях, таких, как верх, низ или между. Которая принимает все формы при творении, но однако сама бесформенна. Которая может быть познана только сама по себе, и которая светит своим собственным светом».

Первый сущностный принцип – шравана. Это то, чем мы бесконечно занимаемся. Когда мы много слышим о Дхарме, о естественном состоянии, наши двойственные представления растворяются, а свет осознавания начинает зажигаться. Поэтому в древности существовали святые, которых называли шраваки – достигшие освобождения через слушание. Они не медитировали, не выполняли что-либо, но они бесконечно слушали лекции. Их неведение устранялось таким бесконечным слушанием, поэтому они назывались шраваки, а путь их назывался шравакаяна – колесница слушателей. Однако очень немногие души могут достичь, просто слушая наставления. Это означает очень мощный интеллект и большую открытость, когда слова Гуру входят в ваше сознание, навсегда растворяют ваши иллюзии и становятся вашим собственным переживанием.

Манана – это устранение сомнений и неясностей. Если такие сомнения не устраняются, следует их устранить. Это означает, что когда вы получили шравану – объяснение, прямое введение, вы затем устраняете ваше непонимание. Устранение сомнений означает, что ученик услышал умственное учение, но у него есть множество сомнений в том, как применить его. И он преодолевает отклонения через медитацию или размышления.

К примеру, ученик может спросить:

– Хорошо, учитель. Я уже понял, что в исконной осознанности, в природе Ума все уже совершенно, что нет ни «я», ни «ты», ни земли, ни неба, ни субъекта, ни объекта, ни связанности, ни освобождения, и истинное «Я» изначально чисто. Значит ли это, что мне не нужно ничего делать?

Учитель говорит:

– Нет, ты ошибаешься, ты еще не понял природу Реальности.

Затем вновь и вновь всплывают различные чувства, эмоции, иллюзии или концепции. И все сомнения, которые возникают, вновь и вновь надо устранять, пока ученик не укрепится в правильном переживании. Когда такие сомнения в естественном состоянии отброшены, наступает время встать на путь созерцательного недеяния или принять решение, если мы его еще не приняли. Даже когда мы получили воззрение, прояснили сомнения и пытаемся этим воззрением руководствоваться, мы можем еще не понимать, что значит вступить на великий путь недеяния или лайя-йоги. Деяние обычно нам понятно. Деяние – это логика относительного мира. Мы знаем, что если делать асаны, мудры и пранаямы, то когда-нибудь каналы отчистятся, а кундалини пробудится, и тогда мы обязательно испытаем свет в сахасрара-чакре или что-нибудь в этом роде. Это обычный путь деяния. Путь деяния, основанный на разделении связанного субъекта и будущего достижения, – это обычный путь низших тантр. Когда субъект разделен с целью, то поклоняющийся разделен с объектом поклонения, объект достижения находится в будущем. Такие йоги, если они не имеют более высокого воззрения, всегда имеют надежду, страх, сомнения, происходящие из собственного цепляния за «я». Они не удовлетворены настоящим моментом, они практикуют ради будущего плода, а значит, их эгоизм только продолжает расти и укрепляться. Их идея «я», обусловленного сансарой, идея самобытия также продолжает расти. Когда они пребывают в таком воззрении, можно сказать, что они ни на йоту не приближаются к освобождению. Это не значит, что таким способом нельзя достичь освобождения. Можно. Но когда они приближаются к освобождению через такой путь, наступает момент, когда все меняется, внезапно все переворачивается, и они открывают великий путь недеяния, йоги не-медитации, практики без усилий, надежды и плода. То есть они его открывают в самый последний момент.

На пути лайя-йоги, следуя практикам начальных ступеней, мы также понимаем более высокий взгляд. Высокий взгляд таков: истинное всепроникающее Сознание не достигается никаким действием. Ошибочно думать, что, выполняя какие-либо действия, мы можем реализовать нашу абсолютную природу. Это наивно. Это все равно, что думать, будто человек, который утром пробуждается и размыкает веки, зажигает Солнце, создает Вселенную, проявляет свет и прочее только силой того, что он размыкает веки. На самом деле Солнце, мир, Вселенная существовали всегда, просто у него был факт определенного неведения. Раскрывает веки он или нет, но Солнце, мир, Вселенная существуют независимо от этого. В учении о недеянии мы говорим: «Знаешь ты или нет, практикуешь ты или нет, реализован ты или не реализован, а абсолютная Истина, конечная цель, изначальная мудрость исконного «Я», праджняна, высший Брахман, существует независимо от твоего знания. Если ты поймешь это, то без усилий, без надежды на плод в будущем ты можешь мгновенно пережить состояние изначального совершенства и войти в это понимание». Поэтому на пути недеяния следует не то, чтобы много делать, а постепенно избавляться от эго или самого делающего. В «Аштавакра-самхите» мудрец Аштавакра говорит Джанаке: «Чувство «я-делатель» – это укус черной змеи. «Я-неделатель» – имей этот божественный нектар и будь счастлив».

Чувство «я-делатель» предполагает, что есть устойчивая фиксация на «я», есть двойственность, и всегда есть «я», которое делает что-либо. На пути недеяния, понимая спонтанно-совершенную природу абсолютной реальности «Я», мы пытаемся убирать это чувство «я-делатель», чтобы позволить себе интегрироваться с этим совершенством «Я».

Простой пример. У одного монаха возник конфликт во время служения. Тогда я поинтересовался, почему этот конфликт возник. Я ему сказал:

– Есть те, которые тебе поручают, есть твои обязательства. Таковы правила игры в относительном мире, и ты не можешь их избежать. А ум держи в спокойствии, не обуславливайся и практикуй себе дальше. Почему у тебя возникают проблемы от ума?

Он ответил:

– Я понимаю. Но вот это можно было бы сделать так, а это – вот так. А эти люди виноваты, что сделали плохо. Мы летом могли бы все это подготовить, а сейчас все это не готово. Я вижу все это и не могу принять.

Я спросил его:

– Зачем же ты все это в себе носишь? Ты ведь не прораб и не председатель колхоза. Ты – монах, у тебя совсем простая жизнь. Наша жизнь организована так, чтобы иметь меньше таких проблем, отдать их двум-трем людям, а остальных освободить и дать им возможность практиковать.

Он сказал:

– Я не могу принять этого человека, чтобы он был для меня авторитетом. Я вижу, что мог бы сделать это по-другому.

Я сказал:

– На самом деле это совершенно не нужно, потому что ты не хозяйственник. Даже если мы выиграем в мирском плане, в хозяйственном, то ты проиграешь в духовном плане, и мы проиграем как сангха. Все это совсем не нужно, лучше потерпеть ущерб в материальном смысле и сделать что-то не так, зато поддержать принципы практики и монашества.

Еще я ему сказал:

– Я – учитель, ты – ученик. Вот тебе задание, выполняй его, не интересуясь, эффективно оно или нет. Успокой свой ум, отбрось свои заботы, если тебе не дано такое служение. Это очень просто. Оставь все это, чтобы ты мог сконцентрироваться на практике, вместо этих вещей. Наоборот, это драгоценная возможность, которую ты имеешь. Зачем тебе сильно волноваться? Если бы я поставил тебя ответственным за это, тебе надо было бы волноваться. А если ты не отвечаешь за это, тебе нужно волноваться только о том, как хорошо практиковать и выполнять то, что тебе дали. Это гораздо проще. С точки зрения монашества, так практиковать – это большой плюс.

Вот так эго, вмешиваясь, всегда все портит. Говорят, «благими намерениями выстроена дорога в ад». Мы хотим как лучше, но наш ум беспокоится, и мы теряем собственную практику, возникают трудности в гармонии с другими. Когда же мы вступаем на путь недеяния, мы постепенно, открыв сущность естественного состояния, вступаем на путь созерцания без надежды и без деяния, без планов на будущее и мыслей о достижении, без надежд и цепляний.

«Без планов на будущее» означает, что мысли о будущем и о прошлом отброшены. Каждый миг есть абсолютное осознавание, и вы тотально интегрированы в настоящий момент. Тогда достаточно того, что есть в настоящем. Будущее будет вытекать из этого тотального настоящего. Если вы абсолютно осознаны в настоящем, то будущее не может быть плохим или неправильным исходя из этого настоящего. Даже если поверхностный, понятийный ум планирует нечто, то это скорее как игра. С этим нет никакого отождествления, это не отождествленное планирование.

«Без мыслей о достижении» означает, что пребывание в естественном состоянии признается уже как абсолютное достижение. Поэтому практик лайя-йоги подобен человеку, который взобрался на вершину. С высоты он обозревает все другие маленькие вершины, а также множество тропинок, ведущих на эту вершину. Сам же он знает, что сидит наверху, не стремится куда-либо, он просто расслаблен и наслаждается пейзажем. Поэтому лайя-йога подобна запредельному парению или такому наслаждению пейзажем, если йогин правильно понял смысл созерцательного недеяния. Зная, что это состояние наивысшее, совершенное изначально, он ничего не ищет и никуда не движется, а только пребывает в нем. Он знает, что пребывание в нем, углубление, врастание в него – это само по себе и есть наивысшее достижение. Если его что и заботит, так это то, как остаться в нем и не покинуть его. То есть когда кто-либо вкушает чудесный нектар, то ему больше не нужна вода из лужи. Когда достигнут центр, нет смысла выскакивать на периферию. Признав естественное состояние, мы расслабляемся в нем, пытаясь удерживаться в этом состоянии. Вопрос в том, что удержаться в нем очень сложно. Фактически, практикой являются именно такие постоянные попытки в нем удержаться. Это подобно ходьбе на комплексе: вам не нужно дойти куда-то, вам нужно просто удержаться и пройти уже по тому, что есть, зная, что это и есть поддержание, это и есть углубление высшего состояния. Такой йогин отбрасывает желание еще раз достигнуть какого-то будущего освобождения, признавая это состояние само по себе освобождающим, хотя в относительном смысле он четко знает свой уровень, признаки достижения и прочее. Он не теряет голову.

«Без надежд» означает всецелое доверие естественному состоянию, в абсолютном смысле единственной надеждой должно стать осознавание, постоянная внимательность к естественному состоянию. Чем старше вы становитесь как монахи, тем больше должно быть зрелости. Это означает, что у вас возникает все большее доверие и понимание к этому естественному состоянию и все большее объединение. Вы начинаете им постоянно руководствоваться, уповаете на него, вы привыкаете ему отдаваться, освобождать грубые энергии и собственные иллюзии через него, воспринимая его нераздельным с Гуру. Тогда сущность Гуру зреет в вас или пробивается внутри вас. Это не значит ничего вообще не делать: ничего не читать, не практиковать относительные методы. Подобно тому как человек, находящийся на вершине, может видеть более маленькие вершины, так же и йогин, вступивший на путь недеяния, может выполнять обычные практики, изучать что-либо, однако он отличается от обычного практика, как небо от земли. Его практика даже может быть сходной, однако в тонком смысле, он отличен от обычного йогина, потому что у него нет никакой надежды и нет никакого желания к тому, что он делает. Все его действия целиком без действующего и без надежды от плода деяния. Это для него как игра, потому что он не привязан к такому деянию. Все действия объединены с созерцательным присутствием. Следует понять это различие. Оно является фундаментальным принципом, который нужно четко понять. Если его не понять, то трудно будет сказать, практикуешь ли ты путь недвойственного созерцания лайя-йоги, или же ты практикуешь просто дхьяну и кундалини-йогу.

«Без цепляния» означает, что хоть и воспринимаются объекты видимого мира, но присутствие при этом не теряется. Когда ум следует за объектами, и нет присутствия, то это неведение, это обычное заблуждение. Когда поддерживается внимательность к центру, такого заблуждения нет, и даже если сознание движется к объектам, оно само собой освобождается. Когда йогин понял этот путь недеяния без усилий, сначала он устраняет понятие о медитации и вступает на путь йоги не-медитации. Йога не-медитации означает, что уму позволяется быть раскрепощенным, и время практики теперь больше не зависит строго от сессий медитации в ритрите или от трех-четырех дневных сессий, а движется непрерывно. Потому что если ты медитируешь, ты обусловлен положением тела и сессиями. Если же ты внимателен, пребывая в присутствии распахнутого Ума, ты не обусловлен временем, поэтому любая ситуация годится для практики. Когда йогин утверждается в состоянии недеяния, наступает момент, когда привычка быть в освобожденном состоянии обретает собственную силу, она становится сильнее отвлекающих эмоций, мыслей и неведения. Естественное состояние самопроизвольно реализовано, и неважно, знаешь ты о нем или нет.

Текст:

«Зная это, нельзя вообразить никакого конкретного пути йогов, они избавляются от желаний, сомнений, от какой бы то ни было двойственности. Поэтому достижение всевышнего источника и обретение совершенства происходит естественно.

Что значит «принять воззрение как путь и утвердиться в состоянии не-медитации»? Это означает постоянно пребывать погруженным в великую идею. Какая это идея? Может быть, это некая концепция, изложенная в трех строках? Ничего подобного. Это означает простое обнаженное понимание через видение, понимание того, что нет ни творения, ни разрушения, никто не связан, нет ищущих освобождения. Нет никого на пути к освобождению, нет освобожденных. Есть абсолютное чистое «Я», сверкающее во всех формах. Понимая, что кроме этого нечего искать, и оно находится не далее твоей собственной ладони, йогин расслабляется в этом состоянии, позволяя уму непрерывно насыщаться им. Когда он практикует так, то это значит, что он принял великое решение встать на путь созерцания без надежды, встать на путь недеяния. Еще раз повторяю, это не означает, что в относительном смысле нужно оставить практику и прочее. Сделать так – это значит впасть в классическую ошибку, которая называется «потеря действия во взгляде». Следует лишь разграничить относительное и абсолютное проявление. Когда говорится о недеянии, то это воззрение. Другими словами, акцент делается на самом тонком, сущностном слое ума, как бы на том, что внутри. К примеру, есть сущностное сознание – это наше внутреннее понимание или видение, а есть то сознание, которое мы демонстрируем наружу: наш имидж, способ взаимодействия с другими и реальностью. Это не касается нашего имиджа, это касается нашего внутреннего понимания. Мы не можем вообще никак не проявляться. По крайней мере, у нас есть тело и язык, мы умеем говорить, также у нас есть свой менталитет, присущий каждому, и мы склонны думать. И если мы захотим прекратить и подавить все это, то ничего не выйдет, все равно мы будем есть, спать, ходить в туалет и нуждаться в пище, мы будем думать, и мысли будут все равно возникать без нашего участия, самопроизвольно. Это относительное проявление.

Однако наставления о созерцательном недеянии касаются самого тонкого. В самом тонком смысле мы открываем это сознание и утверждаемся в нем. Тогда происходит переподчинение всех относительных проявлений, то есть это подобно дворцовому перевороту. На трон ставится царь. Этот царь – саморожденная Мудрость. Но при этом царство, министры и прочее остается. Народ может вообще ничего не заметить, это как тонкая смена власти. Однако эта смена меняет видение. Когда мы делаем такой переворот, то мы полностью становимся другим существом, хотя внешне это может быть незаметно. Часто говорится, что когда йогин достигает просветления, сначала ему лучше это скрывать и не демонстрировать другим, пока оно не устоится, чтобы не получить препятствия.

Когда йогин принял решение о таком недеянии и созерцании, он становится на путь без пути. Он становится подобным стреле, у которой нет цели: она летит просто потому, что ее природа – лететь.

Шанкара описывает такого йогина: «Он приходит и уходит, стоит, сидит и ложится, совершает любые действия. Однако все иллюзии прекращены, и йогин свободно движется сквозь этот мир, не сомневаясь в том, что он пьет из бессмертного Источника каждую секунду».

Когда принято решение войти в великое недеяние, и йогин вступает на путь без пути, его ум становится полностью расслабленным, раскрепощенным. Он, наконец, обретает этот долгожданный внутренний центр. Когда он обретает этот долгожданный внутренний центр, он передает ему управление, он сдается ему. Это подобно тому, как наследный принц возводится на престол. До этого были регенты или министры, которые управляли государством кое-как. Но когда законный наследник возводится на престол, ни у кого не возникает даже сомнения, чтобы оспорить его власть. Таким же образом, когда мы обретаем это понимание, мы полностью расслабляемся и становимся подобными горе. Мы укореняемся так, что даже три больших вселенных или три мира не могут сдвинуть нас. Ни боги, ни демоны, ни карма, ни мысли, ни эмоции, ни концепции, ни что-либо вообще не может поколебать наше состояние, оно становится тяжеловесным. Это словно обрести такой центр, который в любой ситуации больше не колеблется. Такой йогин просто день и ночь неделями, месяцами, годами погружен в естественное состояние. Он выполняет свой внутренний тапас. Тот, кто пребывает в естественном состоянии, сам по себе выполняет такой нерушимый тапас, независимо от того, чем он занимается. Наоборот, каждая ситуация, в которой он находится, годится для практики, поскольку нет никакого разделения. Если раньше требовались условия, то теперь йогин подобен драгоценному камню Чинтамани – чего ни коснулся, то есть золото. Если принимается прасад, то это есть интеграция с прасадом и присутствие, связанное с объединением во время еды. Если есть боль в теле, то это практика освобождения боли. Если испытывается наслаждение от бхаджана, то это практика освобождения и интеграции с наслаждением от бхаджана. Все становится непрерывным полем для практики. Если есть ситуация, где происходят страдания, или йогин сталкивается с тем, что ему не нравится, то это практика отсечения надежды и цепляния за «я», за иллюзорную личность. Если есть страх, угроза, страдания от неблагоприятных элементов, то это особый момент проверки на прочность естественного состояния, истинное оно или может утратиться. Здесь йогин может посмотреть, насколько глубоко его созерцание, может ли он интегрироваться с этим, объединиться и остаться в присутствии или потеряет состояние созерцания.

Говорят, что такой йогин принимает все условия, которые окружают его, подобно ребенку. Любые переживания и ситуации, с которыми он сталкивается, страдания, счастье, страх, видения, свет – все считается годным для практики. Еще раз говорю, что это не означает пойти на поводу у собственных желаний или эгоизма. Высокое учение может очень тонко ввести вас в заблуждение, и я видел много людей, которые, не имея ключевых наставлений, входили в такие виды заблуждений. Если у вас есть мирские желания, вы можете подумать: «О-кей, все годится для практики». Если у вас есть гордость, то вы можете подумать: «Гордость проистекает из естественного состояния, так почему тогда ее надо отрицать? Значит, проявлять гордость – это тоже годится для практики». Однако делать так – это значит вступить на путь ошибки.

Один учитель, передавая учение об изначальном созерцании, сказал так:

– Теперь вы открыли сущность недвойственности, и я даю вам задание: идите и путешествуйте, делайте все, что ни придет вам в голову. Знайте, что все это – иллюзия, вам следует только находиться в настоящем и созерцать.

Через год ученики вернулись. Один пришел, сияя светом заслуг, его тело стало похожим на тело божества, и он обрел очень глубокое естественное состояние. Второй был в жутком, диком, дьявольском состоянии, подобном демону. Тогда учитель спросил:

– Чем же вы занимались? Я вам сказал все сделать полем для практики, научиться объединяться со всем в созерцании.

Первый ученик ответил:

– Я проповедовал, открывал монастыри, кормил бедных, строил колодцы. Я страдал, брал на себя чужую карму, брал на себя страдания других, жертвовал собой, отдавая им последнее – я все сделал полем для практики. И хоть мне было тяжело, я обрел очень глубокий опыт и улучшил свое созерцание. Я делал все, что бы ни пришло мне в голову.

Второй ученик сказал:

– А я ходил в рестораны, по борделям. Я убивал животных, воровал. Я все делал полем для практики, но нахожусь не в очень радостном состоянии.

Учитель сказал:

– Ты совсем неправильно понял мои наставления. Ты упадешь в ад.

Сделать все полем для практики, пребывать в созерцательном недеянии означает, что клеши, иллюзии и неведение устраняются не каким-либо конкретным методом или способом, не каким-то противоядием, а что они рассеиваются силой самого недеяния или присутствия. Это ключевой момент. Если же они не освобождаются, то являются обычной кармой, ввергающей в круг рождений и смертей. Ошибиться в этом ключевом моменте означает допустить такую промашку, которую нельзя простить йогину как практикующему.

Святой Лонгчен Рабджам, рассказывая о практике созерцания в воображаемом диалоге, сказал ученику так: «Как, разве ты не понял этого? Да ты подобен несчастной свинье, раз даже после стольких наставлений имеешь такие заблуждения!» Он так сильно возмутился из-за того, что самый главный сущностный момент в практике созерцания был не понят. Он часто ругался, когда возникали разные виды отклонений или заблуждений. Пребывая в таком безраздельном созерцании, йогин – пустое пространство, и когда возникают мысли или эмоции, им негде осесть и не за что зацепиться.

Второй принцип – манана. Это когда мы устраняем все сомнения и неясности. Устранив сомнения и неясности, мы принимаем решение вступить на путь великого недеяния. Вступив на путь созерцания без деяния, мы становимся практиками йоги не-медитации, пути без пути. Сначала отсекается понятие о медитации, затем отсекается понятие о медитирующем, о субъекте. Когда все эти сомнения и ошибки устранены, ступень манана пройдена. Манана – это прояснение.

Тогда наступает нидидхьясана. Это означает, что следует просто неуклонно пребывать в этом состоянии до достижения полной реализации. Йогин, который вступает на такой путь недеяния, – это не только необычный человек, он даже необычный практик. То есть он имеет большую широту ума и большую ясность. К примеру, он вышел уже на уровень вне концепций, и больше не может отождествлять себя с какими-либо концепциями, обнаружив пустотную природу своего «Я». Столкнувшись с такими переживаниями, как радость, боль, гнев или печаль, он не покинет природу своего созерцания. Увидев богов или демонов, он также признает их неотделимыми от своего созерцания и останется в присутствии. Что бы ни произошло, его сознание не поколеблется. Поэтому по мере практики йогин становится очень устойчивым, потому что он обретает этот внутренний центр, который ничем не может поколебаться.

Начинающий – это тот, кто имеет пять раз в день сомнения, страдания, радость или горе. Продвинутый практик – это тот, кто имеет их очень мало или почти не имеет. А истинный практик – это тот, кто реализовал такой путь созерцательного недеяния. Он даже не знает слов «иллюзия», «страдание», «сомнения» и прочее. Это уже иллюзорное тело при жизни, через которое танцует энергия высшего Бытия. Он подобен безумному авадхуте, который только что пришел со смашана, смыл пепел с тела и надел монашескую курту на благо всех живых существ. Его внутреннее состояние абсолютно запредельно, свободно, спонтанно и чисто. Он всегда пребывает в единстве с Источником, в абсолютной недвойственности. По сути, он не отделен от Источника ни на одну секунду. Он сам является Источником, его слова – это выражение энергии Источника, его действия – это лила Источника, а его тело – это иллюзорное тело, эманация этого Источника. Такой йогин подобен тулку или аватару, которому неведом ни страх сансары, ни замешательство, ни иллюзии, ни страдания, ни страх рождения и смерти, ни что-либо вообще. Это состояние достигшего, который убрал медитацию и пребывает в постоянной не-медитации, хоть и может медитировать, который убрал себя как медитирующего и полностью воссоединился с Источником, где нет никакого разделения. Что происходит? Его единство постоянно возрастает, и его энергия (шакти) постоянно творчески проявляется через многообразие всех ситуаций. Если он и упражняется в чем-то, то в самоотдаче и в том, как лучше проявить манифестацию этого Источника. Такой йогин при жизни находится в чистом видении. Поскольку мир не отделен от его ума, он все воспринимает единым со своим умом. Состояние такого йогина неописуемо и достойно восхищения, благоговения и преклонения, потому что он сам уже и есть этот Источник. Иногда он принимает в качестве игры условное измерение Бытия и ведет себя подобно обычным людям, говоря «Я – человек», или выражает мнение. Однако это всего лишь игра на благо других, она не связана ни с его собственной кармой, ни с его собственными желаниями. Это спонтанный отклик этого Источника, когда Источник принимает ту форму, которая близка к условиям. Сам же он всегда запределен, абсолютен и непостижим. Вот такие глубины кроются за серой куртой монаха.