10.02.2003

Текст:

«Кхадгапа, «меченосец», родился в Магадхе. Он был из низкой касты, учился у йогина Чарпати и обрел сиддхи меча – одно из восьми великих искусств. Его отец был фермером, но сам Кхадгапа рано бросил семейную профессию. Дни и ночи мысли его были направлены в сторону воровства. Однажды он пошел на промысел в Магадху, но вернулся ни с чем. По дороге он проходил через кладбище, где увидел Чарпати.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Кхадгапа у йогина.

– Я практикую медитацию, так как боюсь перерождений в сансаре, – ответил тот.

– И что же хорошего в медитации?

– Занятия медитацией дают высокое перерождение, – сказал йогин. – А если бы они смогли перевести и тебя в состояние бесконечного счастья, ты стал бы практиковать?

– Как бы ни хороша была Дхарма, мне-то нужно воровать, – вздохнул Кхадгапа. – Где у меня состояние и досуг, чтобы просиживать их на кладбище? Что я – аристократ? Я бы занял у Будды энергии, которая в ходу, когда грабишь дом или отбиваешься от сторожей!

Йогин дал вору посвящение, наставления же были таковы:

– Здесь, в Магадхе, в городе Горисамака, есть строение с внешней формой ступы. Внутри нее, в специальном помещении, стоит статуя Авалокитешвары, наполненная энергией до краев. Ходи вокруг нее три недели без малейшего перерыва. Даже есть ты должен на ходу. Затем, когда увидишь, что из-под ноги Авалокитешвары выползла змея, хватай ее за голову, как хватаешь чужой кошелек. Тогда ты достигнешь сиддхи.

С этими словами йогин оставил его практиковать. Вор принял наставления всем сердцем и старался действовать в соответствии с ними. Двадцать один день спустя большая черная змея выползла из-под ноги Авалокитешвары. Кхадгапа бесстрашно схватил ее за голову, и в эту самую секунду змея превратилась в меч, и он уже держал его в руке. Это был сияющий меч знания. Теперь привычка к воровству улетучилась из его сознания, и он обрел сиддхи меча. За короткое время после этого Кхадгапа устранил все заблуждения речи, ума и тела и стал известным йогином. Двадцать лет он был лучшим учителем в Магадхе. Достигнув непосредственного понимания Дхармы, он передал его своим ученикам и в своем теле ушел в Ясный Свет».

Практика, в которую йогин посвятил Кхадгапу, заключалась в поддержании бдительности днем и ночью на протяжении трех недель. Благодаря такой бдительности он сумел получить благословение божества, и его энергия полностью пробудилась. Такая бдительность – это и есть нидидхьясана. Сначала мы получили некое переживание, а затем мы устранили все сомнения, отклонения, неясности и прочно поняли, что есть естественное состояние. Когда мы устранили все сомнения относительно естественного состояния, наступает великий момент в жизни йогина – кульминация, апогей, пик его садханы, когда он принимает решение оставаться в нем на всю жизнь. С этого момента его жизнь полностью трансформируется, меняется. Разница между этими двумя состояниями больше, чем между небом и землей. Первое состояние – это обусловленное, двойственное состояние, когда нет созерцания, а есть обыденное отвлечение. Второе состояние – это когда йогин наконец-то прояснил естественное состояние, открыл и принял решение твердо держаться его вплоть до полной реализации. Вся жизнь йогина теперь делится на две части: до того, как он принял такое решение, и после того.

Нидидхьясана – это ступень, когда мы приняли такое решение и держимся естественного состояния. Теперь наша главная задача – не отвлекаться. Могут выполняться тысячи практик: мантры, асаны, пранаямы и прочее, но все-таки они второстепенные. Задача йогина – не отвлекаться от главной практики, а если он отвлекся, вернуться к ней. Разумеется, мы должны полностью понять, что означает естественное состояние, иначе и возвращаться будет не к чему. Это подобно тому, как мы наполняем до краев сосуд и стараемся его не расплескать. Принятие решения – это даже больше, чем второе рождение, потому что рождений было много, и все они были обусловленные. Принятие такого решения – это уже почти просветление. Чтобы его принять, нужно пережить полную недвойственность, то есть нужно реализовать некий статус просветления, а затем непрерывно фиксироваться на нем. Поэтому говорят, что принятие решения подобно танцам безумца над пропастью, оно подобно игре в прятки с солнцем и луной или путешествию по радуге в город гандхарвов – это нечто непостижимое.

Принятие такого решения означает, что мы входим в состояние центра, Источника всего и бдительно движемся сквозь все явления, стараясь не терять его. Это как захватывающий, очаровывающий роман с реальностью. Результатом этого романа должен быть ребенок – полное просветление, вплоть до радужного тела. Принятие решения постоянно пребывать в созерцании – это самый радикальный шаг, который может быть в жизни живого существа. Теперь все начинает меняться, потому что мы принимаем решение не разделять.

Раньше наш ум постоянно увязал в чувственных объектах. Излюбленный трюк нашего ума – это объявить все внешнее отдельным, а самого себя – субъектом и вступать во взаимоотношения с этим. Раньше нам Вселенная виделась грудой разрозненных объектов, имеющих самосущее бытие, и мы искренне заблуждались в отношении нее. Теперь же, когда мы воспринимаем исходя из центра, ничто не является отдельным. Когда мы так воспринимаем, наше сознание становится более глубоким, направленным в сторону центра. Обязательно приходят состояния блаженства, ясности или пустотности. Мы проходим искушение миром богов страсти, богов формы и пустотой.

Духовная эволюция

Я вам расскажу, как примерно чувствуют себя боги страсти или те, кто реализовал это состояние в человеческом теле. Разница между человеческим состоянием и состоянием бога страсти огромная.

Люди увязли в эмоциях и мыслях. Асуры увязли в логике. Сразу выше людей и асуров находятся боги, они все имеют медитативное состояние. Нельзя быть богом, не имея медитативного состояния. Если вы представите мир, населенный гениями и талантами, сплошь состоящий из художников, композиторов, музыкантов, поэтов и философов, где нет ни одной ущербной личности, а все очень глубокие и творческие, то это и будет мир богов. Но у них есть тенденция поглощаться своими переживаниями. Если он видит цветок, то он видит его не так, как человек. Стоит ему обратить внимание на цветок, как этот цветок сразу же станет единственным предметом во Вселенной для него. Он надвинется на него, вырастет до огромных размеров, а тот будет его созерцать, забыв при этом, это он или это цветок. Увидев капли росы на этом цветке, он испытает такую ясность и блаженство, что будет думать: «О, мой бог, это цветок!» Он будет плакать и молиться перед этим цветком. Если такой йогин видит что-либо, он всегда воспринимает это таким образом.

Если он слышит мелодию, он слышит ее не ушами, а она отзывается у него в центре груди – в анахата-чакре. Эта мелодия распространяется по всему его телу, переливаясь и вибрируя в пространстве. Он плывет вместе с ней, и у него возникают тонкие ощущения блаженства в теле, вплоть до кончиков пальцев. Он способен наслаждаться этой мелодией сколько угодно. Если он в человеческом теле, то у него может происходить мула-бандха и уддияна-бандха, его ум останавливается, а ветры входят в сушумна-нади.

Если он чувствует запах, то этот запах становится психоделическим. Он чувствует, что его ум входит в целое пространство запахов, а затем возникает целая вселенная запахов со всеми их тончайшими оттенками. Потом он видит, как эти запахи струятся из единого Источника, образуя геометрические узоры и создавая целую мандалу, а тот запах, который он воспринимает, – это всего лишь капля в океане.

Если он ест пищу, касается чего-либо, тонкое наслаждение и блаженство разливается по всему его телу от малейшего переживания. Тогда он чувствует восторг и благоговейный трепет от любого переживания. Все, что он видит и слышит, становится наркотиком, психоделиком. Мир становится чудом.

Таковы состояния богов страсти. Они настолько блаженны, что боги страсти просто упиваются этим. Им больше ничего не нужно, им нечего желать. И такое состояние возникает, когда вы практикуете присутствие. Это переживание блаженства. Теперь для вас больше нет отдельных объектов. Когда вы смотрите на звезды, вы вместе со звездами мерцаете в глубинах большой Вселенной. Когда вы видите гору или реку, вы течете вместе с рекой или сидите вместе с горой. Все становится частью вас, вы вибрируете в воздухе и дышите порами листьев на дереве. То, в отношении чего вы раньше были слепы, теперь вы чувствуете как тонкое всепроникающее состояние. Вы видите его так же ясно, как на ладони. Больше нет устойчивых границ, поэтому вы – часть внешних объектов, а внешние объекты – часть вас, границы словно стираются. Немного восприятия, и все это входит в вас. Боги страсти обычно на этом останавливаются.

Боги мира формы имеют не только переживания блаженства, но также и потрясающую ясность. Глядя на один листок, они видят в этом листке всю Вселенную. У них возникает полное понимание причин и следствий, миллиардов жизней, времени и условий, которые сформировали этот листок. Просто глядя на один камень, они видят всю предысторию, которую прошла Вселенная от момента творения, и все будущее, вплоть до ее разрушения. Возникает понимание Абсолютного Источника. Это ясность, это потрясающее знание всего обо всем. Сила богов формы такова, что стоит им направить сознание на что-либо, как они сразу получают такое знание. Они видят, что знание истекает из единого Источника. Из естественного состояния у вас возникают разные уровни ясности.

Наконец, боги без формы видят пустоту. За каждым переживанием формы силой своего сознания они прозревают абсолютную бездну. Глядя на пламя свечи, они видят сверкание бездны; слыша музыку, они слышат музыку бездны. Они больше не очаровываются ни знаниями, ни блаженством. Все, что они видят под ногами, над головой, все, что они слышат, вкушают или обоняют, неразделимо с пустотностью. Все настолько потрясающе абсолютно, что формы, образы не имеют для них никакого значения. Пустота настолько притягательна и потрясающе величественна, что самые грандиозные селенные по сравнению с ней – это просто ничто. Боги без формы понимают, что те, кто испытывают ясность или блаженство, не далеки в своем восприятии. Они понимают, что и блаженство, и ясность проистекают из пустоты, поэтому они созерцают только пустоту.

Однако у всех у них есть привязанность, если они не открыли естественное состояние, словно их восприятие заклинено в блаженстве, в ясности или в пустоте. Естественное состояние еще глубже. Оно включает в себя и блаженство, и ясность, и пустоту, но оно ничем не связано, восприятие не заклинено ни в одном из состояний. Поэтому йогин, пребывающий в естественном состоянии, свободно движется через мир, он ничем не схвачен.

Таким же образом, когда мы принимаем решение быть в естественном состоянии, мы тренируемся быть в таком состоянии присутствия, когда мы ничем не схвачены. Мы не привязываемся ни к чему, в том числе и к самой непривязанности. Пребывать в естественном состоянии – это подобно тому, как шагнуть в пасть льву или сделать прыжок в бездну. Поэтому есть даже соответствующее выражение в ануттара-тантре: «Вперед – в пасть льва». Мы соглашаемся жить в унисон с абсолютной Реальностью, без правил логики и интеллекта, без будущего и без цепляния за прошлое, без каких-либо условий, без страха, без разделения на двойственность. Мы больше не ставим Богу никаких условий, мы решаем жить с Ним в любой ситуации.

Когда мы принимаем решение находиться в естественном состоянии, это равноценно полному пробуждению в тот момент, когда мы в нем находимся. Это непостижимое, чудесное и самое запредельное, что может переживать живое существо в мире богов, духов или людей. Когда мы продолжаем в нем находиться, стараясь не отвлекаться, – это нидидхьясана. Вначале трудно находиться в нем хотя бы мгновение. Однако если мы годами тренируемся, то возникает привычка, и само это состояние искореняет все наше неведение, иллюзии и цепляния. Оно искореняет это силой того, что мы предаем себя ему. Оно может сделать это без техники мантр, без пранаям, без методов, оно само является методом. Вопрос в том, что для того, чтобы сделать его методом, нужно стать мастером этого метода. То есть, чтобы оно стало методом, нужно научиться в нем быть без отвлечений. Поэтому первые двенадцать лет мы и делаем разные практики. А многим может понадобиться делать практики даже двадцать или тридцать лет. Однако когда естественное состояние уже открыто и укоренилось, то его самого достаточно, чтобы устранить неведение. Мы не практикуем, мы предоставляем себя на его волю, и тогда оно практикует в нас.

Погруженный в безупречное созерцание естественного состояния ум обусловленного существа тает, а ложное эго растворяется. Поэтому такое существо как бы духовно умирает и возрождается. Никто не может освободиться, не растворившись в этом естественном состоянии. Когда же ум йогина растворяется в этом естественном состоянии, он начинает двигаться, плыть, танцевать вместе с реальностью, в унисон с ней. Теперь он не реагирует, исходя из прошлого опыта, он откликается спонтанно. Теперь у него вообще нет понятия «я», если он не использует его, как игру для других. Теперь у него нет жизни, нет смерти, нет прошлого и нет будущего, нет «я» и нет других, нет хорошего, чему нужно следовать, и плохого, что нужно отвергать. Есть неописуемая чистота, святость, беспредельность и абсолютность, которая никак не ограничена, не описана, не связана ни в прошлом, ни в будущем, ни во внутреннем, ни во внешнем, не выражена логически, не описана в писаниях. И йогин является этой беспредельной чистотой, осознаванием.