12.08.2003

Текст:

«Жизнь в Шаолине была весьма далека от приятного времяпровождения. Всем обитателям монастыря вменялось в обязанность неукоснительное соблюдение строгих правил. Следил за порядком и безжалостно карал нарушителей сам патриарх.

Интересно отметить, что кроме монахов в Шаолине имелось большое количество слуг. Их нанимали среди жителей окрестных селений. В монастыре они занимались уборкой помещений, территории, работали на кухне, обслуживали столовую, шили одежду и обувь, чинили строения, ухаживали за огородом и так далее. Жили они вместе со своими семьями в поселке, находившемся в нижней части территории монастыря, сразу за опоясывающей его внешней стеной укреплений. Монахи относились к слугам без церемоний, тем же следовало выказывать глубочайшее почтение бритоголовым братьям. В частности, встречаясь с ними по многу раз в день, они должны били при каждой встрече низко кланяться, впрочем, слуги знали истинную цену любого из монахов. Нередко бывало и так, что они изрядно помогали тем из новичков, которые им чем-нибудь приглянулись. И хотя монахи обращались со своими слугами не лучшим образом, те широко пользовались популярностью Шаолиня в народе, извлекая из этого благодаря своему промежуточному и связующему положению немалые материальные выгоды.

Слугам категорически запрещалось присутствовать на тренировках и даже смотреть на них издалека. Нарушение этого запрета влекло за собой наказание палками до смерти. Никому из них не разрешалось также посещать золотую пагоду, где хранились реликвии Бодхидхармы, если не считать нескольких старших по должности, распоряжавшихся остальными. Зато они могли покинуть монастырь в любое время и осуществляли его связь с внешним миром. В случае нападения их место было в строю монахов, но так как они не владели искусством рукопашного боя, то им доверяли метательное оружие: пращи и луки. Наиболее старым из слуг поручалось в случае военных действий подбирать раненых и оказывать им первую помощь.

Монахи вставали в пять часов утра, начинали свой день с двухчасовой сидячей медитации, напоминавшей им о девятилетнем сидении Бодхидхармы у стены. Независимо от времени года эта медитация имела место во дворе монастыря под устроенным там большим навесом, лишенным стен. В это время тело должно было оставаться неподвижным, а духу полагалось бодрствовать. Несколько наставников с бамбуковыми палками в руках ходили между монахами, замершими с отрешенными лицами, и жестоко вразумляли тех, кого явно клонило в сон или беспокоили посторонние мысли, например мысли о холоде».

Многим там бы не поздоровилось.

«Получив один за другим два болезненных удара – по одному на каждое плечо – монах кланялся и благодарил за заботу о его личности. Эта жестокая практика впоследствии была заимствована некоторыми японскими монастырями, где она сохраняется и по сей день. Утренние сеансы медитации особенно тяжелыми были для новичков, которым приходилось бороться одновременно со сном, онемением тела, затекавшим в неудобном положении без движений, и с болью от многочисленных болезненных ударов.

После медитации монахи приступали к занятиям знаменитой буддийской гимнастикой. Она заключалась в выполнении двенадцати очень простых упражнений, похожих на позы индийской йоги. Этих упражнений, созданных Бодхидхармой, сначала насчитывалось восемнадцать, но потом Ю Фей, сделавший их обязательными для своих воинов, сократил количество упражнений на одну треть. Считалось, что каждое из них укрепляет определенный внутренний орган, а все вместе они дают здоровье и силу всему организму.

После гимнастики монахи приступали к утреннему туалету. В соответствии с воззрением великого врачевателя Хуа То ему в Шаолине придавали большое значение. Монастырь располагал двумя помещениями на этот случай: одно называлось «Храм теплой комнаты», второй – «Храм света и холода». В первом монахи обрызгивали себя горячей водой, а во втором массировали друг друга. В их распоряжении имелось большое количество мазей и отваров, приготовленных из растений и предназначенных для растирания. С их помощью легко было разогревать мышцы, онемевшие от холода и неподвижности во время медитации.

Во время массажа новичков посвящали во все тонкости этого искусства, позволяющего побеждать холод и жар, боль и усталость тела. Заодно они узнавали о травах и других растениях, используемых для врачевания. Старшие объясняли им, например, как кашицей из луковиц нарцисса и травы, называемой «гусиные лапки», можно залечить открытую рану, а смесью конопляного масла с тамином – ожоги. Еще их там учили приготовлять разнообразные яды.

Затем монахи приступали к изучению теории. Они собирались вместе в так называемом «Зале духа», где перед ними выступал сам патриарх и наиболее сведущие старшие братья. В своих лекциях они рассматривали различные жизненные ситуации и с позиции буддийского учения выявляли их подлинный смысл. Материалом для этого служили всевозможные анекдоты и легенды о знаменитых личностях китайской истории и фольклора, а также придания о жизни Будды и его учеников.

Надо отметить, что хотя Шаолинь был буддийским монастырем, его монахи проявляли большой интерес к даосским теориям. Правда речь шла лишь о способах достижения долголетия, разработанных приверженцами даосизма. Эти способы подразделялись на четыре группы. Во-первых, предписывалось дышать подобно тем или иным животным».

Далее здесь описывается, что после обучения они приступали к тренировкам кулачного боя.

«Закончив урок, монахи ровно в полдень шли пообедать в монастырскую столовую. Правила, регламентирующие питание, были установлены и больше никогда не менялись. Главное их требование заключалось в запрете алкоголя и мяса, и замене их чаем и злаками. Основными продуктами был рис, соя, кунжут, всевозможные коренья и травы, произрастающие в соседних горах. Интересно, что в ответ на запрещение мяса повара Шаолиня научились так готовить некоторые блюда из овощей, что по своему вкусу, запаху, внешнему виду невозможно было отличить от мясных.

После трапезы монахам полагался один час для отдыха и личных дел. Монахи постарше обычно прогуливались, спокойно беседуя в той старой сосновой роще, что некогда дала имя монастырю. В летний зной они искали прохладу вблизи струй знаменитого водопада, освященного некогда самим сыном неба – императором Сяо Вэнем, однако вследствие его святости купаться в нем запрещалось. Напротив, новички в большинстве своем пользовались этим часом свободы для детального осмотра зданий монастыря. Перед ними были открыты все двери, кроме того помещения, где жил патриарх. Право входа к нему имели всего несколько человек, а остальные члены общины могли лишь мечтать о подобной привилегии.

Монастырю принадлежали неисчислимые богатства, собранные на протяжении веков. Созерцание их радовало душу монахов, наполняя ее гордостью за Шаолинь. Но больше сокровищницы новичков привлекал большой зал оружия, представляющий, по сути дела, настоящий арсенал. Там хранилось большое количество всевозможного оружия, значительно больше, чем требовалось для вооружения всех обитателей монастыря, считая слуг с домочадцами. Трудно было оторвать взор от бесчисленных мечей, сабель, копий, алебард и так далее, разных других предметов, значение которых не всегда было понятно.

После отдыха монахи вновь продолжали свои занятия кулачным боем. Затем наступал момент, когда все артели занимающихся снова объединялись, чтобы показать друг другу, наставникам и самому патриарху то, чему они успели научиться за этот день и за все предыдущие. По сути дела это была своеобразная форма ежедневной проверки успеваемости, позволявшая судить об успехах и затруднениях каждого ученика. Любой из монахов стремился здесь превзойти самого себя, а схватки между монахами превращались в настоящие турниры. Если какой-нибудь ученик казался излишне самоуверенным, то его при всех испытывал один из учителей и вразумлял парой чувствительных тумаков. Иной раз даже сам патриарх выходил на площадку, засучив рукава, и тогда всем становилось ясно, что он не зря занимает этот пост. Так один из патриархов, некий Линь Во, прославился тем, что успешно сразился с более чем тридцатью знатоками, не получив при этом ни одного сколько-нибудь серьезного повреждения. Его имя навсегда осталось в истории Шаолиня синонимом абсолютного совершенства. Если же кто-то получал ранение или терял сознание, то учителя пользовались случаем, чтобы на практике показать способы лечения, приведения в чувства.

В заключении монахи снова направлялись в столовую, где их ждал легкий ужин. После него они могли заниматься чем угодно. Однако новичкам обычно не советовали терять времени понапрасну, а поработать еще немного над тем, что у них пока не получается. Те так и делали, позвав на помощь кого-нибудь из старших, никогда в этом не отказывавших. Бывало и так, что в эти вечерние часы некоторые монахи под видом занятий сводили счеты и выясняли отношения на кулаках, нередко это кончалось тяжелыми увечьями.

В Шаолине имелся свой собственный отряд стражников, состоявший из отборных силачей до зубов вооруженных. Стражников нанимал сам патриарх, и подчинялись они только ему. В мирное время стражники должны были следить за тем, чтобы никто не мог войти в монастырь или покинуть его без разрешения патриарха. Но особенно они заботились о том, чтобы монахи не наносили по ночам визиты в дома слуг, где некоторые дамы были рады принять их в любое время. Можно не уточнять, что с помощью своего искусства кое-кому все же удавалось обмануть бдительность этих церберов, любивших устраивать скандал прямо на месте преступления. Если не считать редких происшествий такого рода, то ночь в Шаолине проходила спокойно, а о бессоннице его обитатели никогда не слыхали».

Чтобы осознать свой выбор, полезно иногда знакомиться с образом жизни своих собратьев в разных монастырях и школах, тогда глубина своего выбора тоже становится более ясной. Это означает, что когда вы являетесь монахами, послушниками, кандидатами в монахи, вы постоянно должны с достоинством нести свою честь монаха и дорожить ею. Вы должны полностью забыть о своих прошлых делах в мирской жизни, о маленьких амбициях и собственных чувствах, чтобы стать теми, кто блюдет дух монашества, укрепляет его силу и глубину. Вы должны очень дорожить этим духом монашества. Может, конечно, вы мечтаете о другом: об освобождении, о радужном теле самадхи и просветлении. Но я вам скажу, что сначала нужно просто стать хорошим монахом. Став хороши монахом, вы обязательно реализуете что-то из этого, но не став им, шансов на это очень мало.

Другими словами, программа минимум – это стать просто хорошим монахом, а от состояния хорошего монаха до освобождения совсем недалеко. Это следует навсегда запомнить, всегда гордо нести честь монаха и блюсти дух монастыря. Другими словами, дух монастыря не должен страдать от вашего неправильного поведения, мыслей или еще чего-либо. Вы сами должны заботиться о том, чтобы этот дух всегда оставался на высоком уровне. Допустим, если кто-либо из монахов или послушников делает что-либо не так, как должно, можно сказать, что он просто еще не уважает себя как монаха. Мы всегда должны задавать себе вопрос: «Уважаю ли я себя как монаха?» Когда смотришь, как живут монахи в других монастырях, то видишь, что они уважают себя как монахов, уважают дух монастыря и свой выбор. Тогда задумываешься: «Мне следует тоже более глубоко осознавать себя как монаха».

Во всех ситуациях вам следует вести себя именно так, как это подобает монахам. Это означает, что следует строить взаимоотношения не на личных основаниях, а по иерархии, что следует вести себя в соответствии с принципами и правилами, а не в соответствии с личными мотивами, и тогда у вас не будет ошибок. Способность к такой самодисциплине изменит вас, рассеет ваше эго и двойственные представления. Когда вы обретете такую способность, вы уже будете выше правил и взаимоотношений, вы будете обладать огромной внутренней самодисциплиной. Представлять же себя авадхутой, когда ты всего год в послушничестве, не следует. Это подобно тому, что ты пришел в шахматную школу и еще даже не знаешь, как ходит конь, но думаешь, что ты Карпов или Каспаров. Такие вещи губят всю садхану, потому что в обучении и практике есть своя логика.