Йога Марга
10.07.2004
Царь Хемачуда отвечает на вопросы Кхемалекхи. Кхемалекха увидела, что царь достиг самадхи, и когда он через полтора часа открыл глаза, она быстро его спросила: «Что ты обрел, медитируя с закрытыми глазами, и что ты потерял, открыв глаза?» Хемачуда очень неохотно через некоторое время, словно с похмелья, ответил ей: «Я обнаружил чистое и незамутненное счастье. Даже самого малого удовлетворения в мирских делах я не могу найти. Любые мирские дела для меня безвкусны, словно высосанный апельсин или жевание пережеванного. Это словно жвачка, которую жует рогатый скот, по сравнению с тем, что я пережил».
Для святого, который реализовал связь с естественным Источником, любые мирские дела похожи на такую жвачку, которую жует рогатый скот. То есть он изначально видит, что из этого ничего не выйдет. Он понимает, что это полностью абсурдная, бесполезная и бессмысленная затея. Тем не менее у него возникает очень сильное сострадание, когда он видит, как мирские люди пытаются сосать это высосанный апельсин, надеясь получить хоть какой-то вкус. Иногда рогатому скоту дают жвачку просто для того, чтобы занять его язык. Иногда мать в бедных семьях и в низких кастах ребенку лепит соску, заворачивая кусок теста в тряпочку. Это тесто не является питательным, просто ребенку, можно сказать, затыкают рот, чтобы он не плакал. Таким же образом живые существа пытаются следовать за желаниями без распознавания их Источника. Они следуют за действиями, ставят цели, стремятся к чему-либо, добиваются, удовлетворяют желания, строят взаимоотношения и делают все прочее, что в мире людей называется «жить». Без распознавания Источника всего этого они подобны рогатому скоту, который жует свою жвачку.
Хемачуда говорит: «Какая жалость, что таким людям до сих пор не ведомо блаженство собственной высшей сущности». Жалость – это единственное состояние, которое возникает от такого видения. Это подобно тому, как если бы человек зашел в темную комнату и что-то искал там, усердно все переворачивая вверх дном, а вы только что побывали там при свете, поэтому точно знаете, что там ничего нет. Но человек убежден, что он может там что-то найти, поэтому усердно рыщет годами в этой темной комнате в надежде там что-то найти. Это то же самое, что и мирская жизнь с ее погонями за целями, планами и чувственными удовольствиями. Кто побывал в этой комнате при свете лампы или днем, тот сразу понимает, что это комната пуста, что ты хоть каждый миллиметр переверни вверх дном, там ничего вообще нет, поэтому у него возникает сострадание.
Хемачуда говорит: «Такой человек подобен тому, кто собирает милостыню, не зная при этом, какое сокровище у него самого спрятано под домом. Те мне менее я сам был таким. Я был так увлечен всем происходящим, что принимал мирские устремления за непрерывные удовольствия. Я часто был охвачен печалью, но все равно не прекращал стремиться к ним снова и снова. Какая жалость! Люди – глупцы, потому что не способны отличить удовольствие от боли. Они ищут удовольствия, но им достается лишь страдание». И для себя Хемачуда решает: «Хватит таких действий, которые увеличивают тягу к удовольствиям».
Таким же образом, прежде чем вступать на высший путь практики, мы для себя должны решить, что хватит этих действий, которые увеличивают тягу к иллюзиям. Пагубны не сами действия, а пагубны бессознательные действия в двойственности, когда их пустотная основа не распознается в созерцании. Когда основа распознается в созерцании, то все нормально: у нас нет ни действий, ни действующих, а есть только игра созерцания. То есть можно сказать, что есть спонтанный выход энергии, но нет ни желаний, ни тяги к целям, ни борьбы за результат. Это что-то наподобие турнира, когда всем весело, все соревнуются, но ничего не достигается. Просто происходит игра энергии и выплеск, в процессе которого порождается азарт, развиваются какие-то качества. Но никто при этом, ни проиграв, ни победив, не делает это большой душевной драмой, понимая, что основа жизни в другом.
Далее Хемачуда говорит: «Позволь мне остаться в этой медитации». Он умоляет Кхемалекху: «Позволь мне остаться в этом состоянии покоя. Мне жаль, что хоть тебе и знакомо это состояние покоя, но сама ты вовлечена в бессмысленные действия и желания». Тогда Кхемалекха улыбается и говорит ему: «На самом деле ты еще не познал высшее состояние святости. Ты реализовал только покой. Во время покоя ты увидел пустоту. Но истинное состояние недвойственности также далеко от тебя, как небо далеко от земли. Твоя небольшая мудрость не намного лучше мирской глупости, потому что твоя недвойственная пустота, которой ты достигаешь в безмятежном состоянии, очень зависима от открывания или закрывания глаз. А как великое совершенство может зависеть от открывания или закрывания глаз, от усилия или отсутствия усилия, от покоя или движения? Если оно является действительным совершенством, то как на него может влиять умственная активность, деятельность? И как перемещение века величиной с ячменное зерно может затмевать его?» Далее она говорит: «Как оно может быть совершенным, если великое совершенство находится только внутри? Царь, твоя мудрость еще запутана и не совершенна. Как смешно думать, что твое веко длиной в один дюйм может спрятать пространство, в одном уголке которого вращаются миллионы миров».
Когда вы занимаетесь сидячей медитацией махашанти, вы ей занимаетесь, потому что без этой медитации вы не можете реализовать истинное созерцание. Это называется ученическая медитация. Разумеется, вы должны преуспеть в ученической медитации до состояния подлинной пустоты. Для некоторых даже она трудна. Миряне говорили мне, как трудно им было в ритрите, тем не менее многие из них получили опыты, героически практикуя две недели. Но для реализации подлинной недвойственности ученической медитации покоя недостаточно. Вы можете действительно сделать прорыв в ученической медитации покоя, остановить дыхание, дойти до четвертой или до пятой дхьяны, слиться с бесконечным пространством, стать пустотой, и великое ликование будет вас охватывать. Однако вся суть будет заключаться в том, сумеете ли вы, выйдя из состояния покоя, проявляя мысли и движения, поддерживать связь с высшей Сущностью, с великим совершенством. Поэтому Кхемалекха дает Хемачуде такие наставления: «Нельзя довольствоваться таким состоянием, которое наступает после закрытия твоих глаз, поскольку Оно – чистый разум, вечная истина, превосходящая все. Оно подобно зеркалу, которое отражает явления, возникающие в нем. Я говорю тебе, что твое суждение «я потеряю это, открыв свои глаза» или «я знаю это» – это узел, который должен быть разрублен. И тогда уже не будет нужды ни в каком достижении. Ибо помни: то, что может быть обретено, не может быть совершенным состоянием».
Корень реализации заключается в преодолении идеи «я есть это тело», «я есть ум, эго», в отсечении цепляний, надежд и страха вместе с приложением осознанности. Дело не в том, чтобы реализовать что-то сверхчудесное, а в том, чтобы отсечь у ума ложное представление, отсечь само желание желания как таковое, чтобы обрести подлинную пустоту. Подлинная пустота существует каждую секунду, но из-за желания мы мимо нее промахиваемся. И тогда созерцать трудно.
Эго может желать много чего. Одно эго желает мирских вещей, другое эго желает духовных свершений, славы, полетов по небу, пятилетних ритритов. Тем не менее это эго остается. Независимо от того, что оно получает, оно может сделать даже духовную практику средством самопитания. Подлинное созерцание начинается тогда, когда у этого эго выбивают подпорки. Одну подпорку, вторую, третью. Материальную, ту, что дает почет, славу, тонкое удовлетворение, привязанность к опытам. И эго чувствует, что внезапно все подпорки у него выбиваются. И оно начинает даже паниковать, не понимая, как оно будет жить без подпорок?
Например, было задание – сдать вещи. Казалось бы, что для монаха значат вещи? Он ведь отрекся от всего мира, а от двух тапочек и пары ручек и подавно. Но нет же, для некоторых это стало проблемой. Это означает, что эго постоянно ищет себе какие-то подпорки. То есть обычно принято, что все сразу, как только приезжают, сдают вещи. И дело здесь не в вещах, а в цепляниях к ним. Вы сами должны замечать малейшие лазейки, которые возникают в уме. И как только эта лазейка обнаруживается как конкретная проблема, вы должны понять, что от этой проблемы следует освобождаться.
Когда у эго забирают любые подпорки, он начинает чувствовать, что парит в вакууме, в безвоздушном пространстве, что оно начинает растворяться, переставать быть тем, кем является. Оно видит, что у него нет границ, центра, точки фиксации. И внезапно происходит гигантский взрыв, вспышка. Эго понимает, что все, что оно думало о себе – неправда, которая поддерживалась за счет этих подпорок. А как только они отпали, появилась огромная свобода, подобная пространству, которая была всегда. Но это стало возможным обнаружить только тогда, когда подпорки были отброшены.
Когда мы становимся подлинно пустыми, медитация длится наяву непрерывно. То есть вы не можете не медитировать. Даже если вас заставят не медитировать, даже если вы сами этого захотите, то это не получится. Это в принципе невозможно, потому что ваше состояние будет полностью пустым, а это и есть высшее состояние медитации, то есть медитация за пределами усилий. Можно сказать, что вы сами будете воплощением медитативного сознания, медитативность будет вас пронизывать с ног до головы. Это не вопрос фиксированной практики, это уже вопрос жизни. Это подобно тому, как дышать, например. Медитация будет длиться каждую секунду, чем бы вы ни занимались.
И когда такое медитативное состояние переживается, как вы смотрите на мир? Примерно так, как он описан в «Трипура-рахасье». У некой бесплодной женщины был сын. Он забрался на небо по лестнице, которую видел в зеркале. У этой лестницы было покрытие из серебра, взятое из блеска перламутра. И когда этот сын по такой лестнице забрался в небо, он победил эфирное воинство и царя из будущего оружием, сделанным из человеческого рога. А затем он наслаждался, отдыхая на берегу реки из миражей. Таким же образом вы смотрите на всю внешнюю реальность. Все видимое как нечто отдельное – это сыновья бесплодной женщины и лестницы в небо, которые отражаются в зеркале. Все видимое – это цари из будущего, с которыми можно сражаться только оружием из человеческого рога.
И тогда мы больше не обманываемся внешней реальностью. Ни радость, ни горе не могут поразить наше сердце. Даже сон не может поразить наше сердце. То есть вовне вы можете засыпать, но внутри будет присутствие. Даже если тело устало, сознание не устает. Даже если вас клонит в сон, созерцание продолжается безупречно.
